Любовь Сирота - Припятский синдром

У ворот лагеря ее встретили двое дежурных. Узнав, к кому она приехала, один из них, загорелый, как смоль, мальчик лет девяти вызвался провести Ирину к домикам 3-го отряда. Но к ним уже подбегает счастливый Денис, еще сквозь забор заметивший маму.

— Мамочка!.. — бросается он к ней на шею. — А я думал, что письмо от тебя получу сегодня… А ты сама приехала!.. Ты так быстро нашла меня, мамочка!.. — прижимается он к закашлявшейся от радости Ирине, затем, забрав у нее авоську, берет ее за руку и ведет в свой отряд.

— Как ты живешь здесь, рассказывай, сынок!.. — просит Ирина.

— Любовь Степановна!.. Ко мне мама приехала!.. Меня мама нашла уже!.. — вдруг кричит сын идущей навстречу симпатичной женщине средних лет, которую Ирина уже знала по «Рассвету».

— Здравствуйте! — жмет ей руку Любовь Степановна. — Вы надолго к нам?

— Дня на два...

— Хорошо. Поживете с Денисом, а ребят из его домика я пока к себе заберу…

— Ой, спасибо!.. А то меня уже напугали, что частники здесь за одну ночь 10 рублей берут…

— Берут, — вздыхает педагог. — Но мы родителей своих детей принимаем сами!.. И кормим их в нашей столовой. Начальник лагеря распорядился… Вообще-то это лагерь кишиневского мединститута. И сам он — доцент этого института. Много здесь студентов, аспирантов — в общем-то, народ замечательный… Если бы вы видели, как они нас встречали: с хлебом-солью, буквально каждого ребенка сняли с поезда, помыли, переодели… ОРСовцы [1] ОРСовцы — служащие отдела рабочего снабжения (ОРС), осуществляющего торгово-бытовое обслуживание рабочих и служащих предприятий ряда отраслей промышленности, строительства, транспорта и т.п. в СССР (прим. автора) , тоже кишиневские, даже конфеты каждому ребенку за свои деньги купили... А уж одежда, обувь — пожалуйста, сколько надо, выбирай!.. Если через пару дней выяснялось, что кроссовки, например, кому-то жмут, тут же обменивали... Вот поживете, сами убедитесь, что нам здесь даже очень неплохо отдыхается, правда, Дениска?!

— Еще бы!.. Мам, а на мой день рождения на кухне пирог с ягодами испекли!.. На все дни рождения наши повара что-нибудь вкусненькое пекут...

— Дети! — обращается Любовь Степановна к ребятишкам, столпившимся у Денискиного домика в ожидании гостей. — К Денису приехала мама, Ирина Михайловна!.. Так что, пока я займусь делами, развлекайте гостью.

Все шумно входят в уютный домик на трех человек. Ирина достает из авосек и кладет на стол пакеты с черешней, клубникой, крыжовником и другими ягодами.

— Прошу всех к столу, — пригласила она.

Дети шумной гурьбой облепили стол, с наслаждением уплетая ягоды. Денис, одной рукой крепко держа Ирину за руку, будто боясь потерять, другой загребает ягоды в рот. К Ирине подходит девочка-подросток лет пятнадцати, жившая с ними в одном доме в Припяти.

— Наталочка!.. И ты здесь?!

— Тетя Ира, а вы моих маму с папой не встречали?..

— Пока не встречала… А что передать, если встречу?

— Вот, — протянула она давно приготовленное, вчетверо сложенное письмо, как будто ждала этого вопроса, и, блеснув полными слез глазами, тут же отвела взгляд.

— Обязательно передам! — прячет Ирина письмо в сумочку.

— Мам, а у тебя нет с собой твоей фотографии? — вдруг спрашивает ее Денис.

— Не знаю... Давай посмотрим, — отвечает она и роется в сумочке. Находит маленькое фото, отдает Денису, который тут же укрепляет его на стенке у своей кровати.

— Ой, чуть не забыла, я ведь книжечку о Припяти привезла с видами города, помнишь, мы перед аварией купили?!.

— А ты что, была в Припяти?..

— Была…

Дети, бросив угощение, с завистью и восторгом глядя на Ирину, загалдели:

— Покажите, пожалуйста, покажите Припять!..

— Ой, а я вот здесь жила...

— А это мой дом, смотрите!..

— Оставьте нам эту книжку, пожалуйста!.. Мы всем воспитателям наш город покажем, — просят дети.

— Хорошо, я у Дениски оставлю, — взволнованно говорит гостья.

Утром Ирина и Денис спешат по аллее на завтрак. Она на ходу расчесывает свои длинные волосы, периодически очищая забивающуюся ими щетку.

— Мам, дай мне, пожалуйста, один волосок, — вдруг просит Денис.

— Зачем? — удивляется она.

— Мне надо…

Вечером, стеля Денису постель, Ирина замечает на стене под своей фотографией привязанный к гвоздику длинный светло-русый волосок…

… Ирина также тяжело поднимается со скамьи в парке и направляется к Минздраву. Заходит в главный корпус. Что-то спрашивает у вахтера, та объясняет, куда ей лучше пойти. Ирина уже едва плетется длинными коридорами Минздрава мимо множества кабинетов. У нее закружилась голова, она остановилась, облокотилась на высокий подоконник огромного министерского окна, и... вспомнились ей хождения по бесчисленным послеаварийным коридорам различных министерств и всевозможных чернобыльских комиссий ...

… Киев. Площадь имени Ивана Франко. Здание обкома профсоюза энергетиков, где разместилась комиссия по эвакуации. Длинный коридор забит людьми. Ирина, сильно кашляя и сжимая в руке носовой платок, выходит из одной двери, идет по коридору мимо множества других дверей, по указателю на стенах «Чернобыльская комиссия». Идет вверх по лестнице, по коридору, вниз по лестнице. Заходит в большой актовый зал, заставленный столами с табличками: «Жилищный вопрос», «Медицинский вопрос» и т.д.

— Вы анкету заполняли? — бесстрастно спрашивает женщина, сидящая за столом с табличкой «Секретариат», когда подошла Иринина очередь.

— Нет, — шмыгнув носом, снова закашлялась Ирина.

— Вот возьмите бланк. Заполните. Отнесите вон за тот стол... Придете через месяц узнать, решился ли ваш вопрос.

— Почему только через месяц?..

— Раньше все равно ваши бумаги не рассмотрят...

— Черте-что!.. — сердито бормочет Ирина, отходя от стола.

— Погодите, — бегло просмотрев анкету, окликает ее секретарь. — Вы попробуйте пробиться к замминистра… Скажите, что в зоне работали… А вдруг что и получится, — тихо советует она.

— Спасибо, попробую, — вздыхает Ирина.

И опять — лестницы, коридоры... И вот она уже у самых чуть приоткрытых дверей в кабинет замминистра, на прием к которому стоит, сидит на стульях у стен, гудит на разные голоса огромная очередь: измученные женщины, дети, старики.

— Они здесь ничего не решают!.. Только футболят дальше, — ропщет кто-то.

— Почему же, в Башкирию или Якутию они тебя быстро определят! — возражает другой.

— И зачем мне, скажите, Кольская атомная?! — жалуется соседу женщина со спящим ребенком на руках. — У меня все корни в Украине, а я должна ехать куда-то к черту на кулички?!.

А в приоткрытую дверь кабинета слышится шум нескольких мужских голосов, который обрывает скрипучий бас замминистра: