Иван Ласкин - На пути к перелому

А оставшиеся на берегу бойцы продолжали драться с противником насмерть. Их девизом теперь стали слова: "Погибаю, но не сдаюсь!" Очень жаль, что история не сохранит многие имена. Но Подвиг этих людей и слава о них будут жить в веках.

Раненый комиссар 134-го гаубичного артиллерийского полка 172-й дивизии П. С. Коновалов подозвал к себе лейтенанта С. Н. Гонтарева.

- Одолели гады, ничего не поделать, - сказал он. - И все-таки будем бить их, пока есть хоть один патрон. - И, увидев приближающегося гитлеровца, комиссар тут же снял его выстрелом из винтовки.

Перед вечером П. С. Коновалов снова был ранен и схвачен врагами. Когда привели переводчика, Коновалов бросил в лицо фашистам:

- Мне не о чем с вами разговаривать. Скажу только, что я большевик, комиссар, и знаю, что вы обречены, что вы будете уничтожены.

У каждого человека на войне есть надежда остаться живым и вернуться в семью. Но такой ответ фашистам, конечно, исключал всякую надежду. Озверевшие гитлеровцы свалили комиссара с ног ударами прикладов, долго издевались над ним, а потом расстреляли.

Те, кто слышал эти мужественные слова комиссара, еще более почувствовали и в себе непобежденных советских воинов.

Комиссар 602-го стрелкового полка 109-й дивизии батальонный комиссар Василий Васильевич Прохоров был серьезно ранен, но продолжал метко бить врага и призывал бойцов сражаться до последнего патрона. Последний свой патрон командир израсходовал, выстрелив в фашиста почти в упор, но тут же сам был прошит пулеметной очередью.

А неподалеку вела смертельный бой другая небольшая группа, которую возглавлял заместитель начальника политотдела 172-й дивизии Александр Григорьевич Нешин - стойкий, верный коммунист, обаятельный, душевный человек. Прижатая к морю горстка бойцов также сражалась до последнего патрона. В неравной схватке пали А. Г. Нешин и его боевые друзья. Погиб здесь и руководитель комсомола нашей дивизии Леша Гузынин - бывший работник Симферопольского горкома ВЛКСМ, молодой, умный и деятельный молодежный организатор.

В ночь на 3 июля отдельные группы воинов неоднократно стремились прорваться через кольцо окружения, но все их попытки кончались неудачно. Только некоторым одиночкам удалось проскочить в горы и присоединиться к крымским партизанам.

О борьбе наших людей в эти дни Манштейн писал: "Противник предпринимал неоднократные попытки прорваться в ночное время на восток в надежде соединиться с партизанами в горах Яйлы. Плотной массой, ведя отдельных солдат под руки, чтобы никто не мог отстать, бросались они на наши линии"{44}.

На мысе Херсонес 4 июля еще продолжались бои. Но из строя непрерывно выходили командиры, политработники и бойцы. Был ранен и генерал П. Г. Новиков. Прибрежная кромка покрывалась телами погибших и раненых воинов. Всюду валялись их бескозырки и пилотки.

В этот день заместитель начальника Генерального штаба генерал Н. Ф. Ватутин направил командующим Северо-Кавказским фронтом и Черноморским флотом телеграмму с требованием принять все меры для эвакуации отдельных групп бойцов и командиров, продолжающих оказывать сопротивление врагу.

Вечером собрались старшие командиры и комиссары. Было решено провести организованное наступление, чтобы прорваться через фронт и уйти в горы. Но теперь генералу П. Г. Новикову намного сложнее было осуществить прорыв из окружения, чем 28 июня, когда мы его готовили. Кольцо врага сжалось еще теснее. Наши силы уменьшились, кончились боеприпасы, да и местность здесь была совсем открытая. Но все же в ночь на 5 июля воины бросились на прорыв. Однако даже самая отчаянная смелость бойцов и командиров не могла принести им успеха.

И ценой больших потерь вырваться из согнутого обруча не удалось. Чтобы укрыться от сильного огня, группы воинов стали спускаться под скалистые обрывистые берега. Почти все имели ранения, но и здесь, разъединенные между собой, бойцы продолжали сопротивление.

Теперь вся верхушка берега была в руках врага. Гитлеровцы расхаживали по берегу и на ломаном русском языке кричали: "Рус матросен, сдавайсь!" Возможности сопротивления были полностью исчерпаны.

Тогда люди попытались небольшими группами уйти ночью в море на плотах из бревен, бочек и кузовов грузовых автомашин. Некоторым удавалось за ночь уйти довольно далеко в море. Их потом подбирали наши корабли и доставляли в Новороссийск. Но большая часть таких попыток кончалась неудачей. Люди попадали в лапы врагу, были расстреляны с самолетов или снова прибивались к берегу.

Начальник штаба 134-го гаубичного артиллерийского полка капитан Леонид Иванович Ященко организовал группу в 20 человек и предложил попытаться проникнуть вдоль берега за Балаклаву в лес. План был прост и вселял, надежду. До наступления сумерек они пробрались к мысу Фиолент. Услышав немецкую речь наверху, решили обойти этот участок берега вплавь по одному. Плыть пришлось очень долго, силы иссякли. Решили приблизиться к берегу. Но тут бойцов ждала неудача. Обрывистые берега не позволяли выйти из воды. Только к рассвету, цепляясь за скалы, двенадцать человек из двадцати выбрались на берег, но тут же были замечены немцами. Лишь двое имели пистолеты. Оказать сопротивление группа уже не могла и была пленена. Попал в плен и старший инструктор политотдела вашей дивизии Захар Кириллович Лактионов.

В конце августа 1942 года немцы пленных командиров погрузили в железнодорожный эшелон и отправили на северо-запад. На ходу взломав решетку окна товарного вагона, Л. И. Ященко и З. К. Лактионов бежали и пробрались к своим. В 1943 году они опять были в составе Красной Армии и принимали участие в разгроме врага. Ященко в одном из боев лишился ноги, а Лактионов успешно прошел до Берлина.

По-своему сложилась судьба у генерал-майора Петра Георгиевича Новикова - командира 109-й стрелковой дивизии, оставленного руководить войсками в Севастополе после эвакуации командования СОРа.

Он был очень близким моим другом. В первые месяцы обороны Севастополя наши дивизии сражались по соседству. Мы оба руководили секторами. Поэтому мне часто приходилось встречаться с Петром Георгиевичем, согласовывать наши действия, помогать друг другу.

Генерал Новиков был среднего роста, или чуть ниже, с приятным русским лицом, худощавый, стройный, резкий в движениях, энергичный. Это был глубоко военный человек. Участник гражданской войны, борец за. республиканскую Испанию, Великую Отечественную войну он встретил в Должности командира стрелкового полка, а в период обороны Одессы был назначен командиром 2-й кавалерийской дивизии, которую в ходе боев под Севастополем преобразовали в 109-ю стрелковую. И вот теперь П. Г. Новиков оказался единственным генералом, оставшимся с войсками. Многие бойцы и командиры сражались под его командованием до последнего. Не раз генерал сам водил их в контратаки. И за личную храбрость его любили. А теперь все севастопольцы под его руководством вели самые последние и самые страшные схватки.