Эрвин Полле - Четыре жизни. 3. Производственник

Жизненная логика «никто не вечен под луной» не работает, когда речь идёт о матери. Смерть её для любого нормального ребёнка неожиданна. Несколько бессонных суток и вот лечу я из Новосибирска во Франкфурт 19 мая 1998 г. на похороны мамы, а в полудрёме свербит мысль: хочу быть похоронен рядом с мамой. Самолёт, поезд, такси, к утру 20 мая оказался в Папенбурге. Как удалось?

Получил телефонное сообщение Вельды о смерти мамы в воскресенье 17 мая поздно вечером после приезда с дачи, похороны в среду 20 мая. Глубокое раздумье: денег на поездку нет, визы нет. Решили с Надей, вопрос поездки и её сроки определим до 10 утра в понедельник. Я поехал на ТНХК добывать деньги, а Надя «села на телефон» звонить в консульство ФРГ в Новосибирске. В течение полутора часов подписал у Горностаева заявление на зарплату за июль, сентябрь 1997 г., остаток (50 %) декабря. В общей сложности вечером Лабзовский принёс ~ 7800 рублей. Ещё потребовался нотариально заверенный факс из Папенбурга со свидетельством о смерти (договорился с диспетчером ТНХК, она сразу же факс перехватила), справка о покупке 1000 марок, страховка (ездили с Надей до вечера). На следующий день (19 мая ~ в 3:30) двинулись с Сашей в Новосибирск, я за рулём, в качестве «пассажира поддержки» взяли Надиного племянника Витю Солодова. По дороге к Новосибирску начался дождь со снегом, кстати, продолжался весь день 19 мая. В 7:30 мы около консульства (открывается в 8:30). Толпа из разных мест Сибири и Алтая, список на визу более трёх сотен, суточная пропускная способность значительно ниже. Представился: похороны и стал ждать. Зашёл первым, и тут началось: давайте приглашение (поясняю, что Вельда одновременно отправила свидетельство о смерти в консульство и Томск). Разговор в грубой форме (у нас ничего нет, давайте приглашение, освободите помещение). В конце концов, какой-то мужик ходил куда-то с моим факсом и разрешил заполнять анкеты после снятия ксерокопии со справки о наличии валюты. Куда-то с заполошными глазами я бегал, принёс копию. При сдаче анкеты произошёл казус, имевший неприятные последствия. Я поставил срок визы с 19 мая, принимающая анкету сказала, что сегодня (19.05) уже рейсов не будет, и исправила на 20-е. Я расписался. Предложили придти за визой в 15:30. После сдачи документов на визу начал разбираться, как лететь. Трансаэро с пересадкой в Шереметьево-1 летает ежедневно по утрам (прибытие во Франкфурт в 14:00, билеты на завтра есть, но на похороны не успеваю). Вдруг выясняется, что сегодня (19 мая) есть рейс авиакомпании Сибирь в 17:20. Решили изучить трассу до аэропорта Толмачёво, от консульства до аэропорта 45 минут. Выяснили, регистрация заканчивается в 16:00, а дальше надо контактировать с представителем фирмы, производящим посадку (еврей, ФИО забыл). Поехали опять в район консульства. Саша без конца звонил этому еврею и в кассу аэропорта, я толкался у дверей консульства (а снег идёт!). В 16:00 после большой нервотрёпки получил паспорт с визой с 20 мая, и дёрнули в аэропорт. В 16:50 нашли представителя фирмы, посадка практически закончилась, он начал скулить, что не положено с такой визой, что его оштрафуют на 2900 марок. Уговорили (потом Саша дал ему 100 рублей). В самолёте занято не более половины мест (лёту 6.5 часов без посадки).

Во Франкфурт прибыл ~ в 19:00 местного времени. Пограничник у трапа посмотрел на визу, на свои часы, тряхнул головой и отдал паспорт. Уверенный, что всё позади, бегом побежал в аэропорт, помня, что железная дорога ночью в Германии практически не работает. Не тут-то было! Пограничник на контроле отложил паспорт и предложил подождать его в специальном помещении. Пропустил несколько самолётов, появился. После невразумительных объяснений по поводу смерти матери (слава богу, у меня было достаточно копий свидетельства о смерти), он начал куда-то звонить, потом выяснил, есть ли у меня 20 марок. Поручил другому пограничнику оформить визу на 19 мая. Вся канитель заняла не менее часа. В 20:03 начал двигаться в сторону Мюнстера с пересадкой в Дортмунде. Примерно в 0:30 20 мая прибыл в Мюнстер. Вокзал пуст. Два негра катаются на полотёрах. Усмотрел в расписании рейс 0:53 на Рейне (километров на 50 ближе к Папенбургу), купил в автоматической кассе билет (9.80 ДМ), стою, жду. Рейса нет и спросить не у кого. Огромные вокзальные помещения абсолютно пусты и ни одной скамейки, только наверху на платформах. Нашёл телевизионное табло: первый рейс в 4:45 и в другую сторону. Прямых рейсов до Папенбурга вообще нет. Вижу указатель такси. Вышел, стоят 3 машины. На плохом немецком спросил, сколько стоит до Папенбурга. 240 ДМ. Поехали! Деньги водитель взял полностью, как только отъехали один квартал от вокзала. Я предупредил, не больше договорённой суммы. Когда подъехали к Папенбургу, таксист начал канючить: здесь больше километров, чем 120 (счётчик не был включён) и его будет ругать начальство, нужно ещё 40 ДМ. Я сказал, у меня просто нет денег, а он: у Вас есть купюра в 500 ДМ (увидел при расчёте в Мюнстере). Подъехали к дому, я протянул водителю 100 ДМ и жду сдачи (ночь, темно!). Таксист говорит спасибо, прошу сдачу, он показывает, что получил купюру в 20 ДМ (сволочь!), я добавил 10 марок и распрощался. Т. о. такси обошлось мне в 350 ДМ. Но в 3:00 20 мая я был на месте. Три ночи без сна, но главное — успел.

С трудом разбудил Вельду (папа не слышал) и сразу уснул. Около 6 утра встал папа, я сразу вскочил. У папы, конечно, слёзы. В 9 утра поехали на кладбище, гроб стоял в отдельном боксе, рядом цветы. Мама как живая, только сильно изменившаяся. Вернулись домой, начали подъезжать гости с разных мест Германии, машин 6. Были друзья и знакомые по Талды-Кургану, а также папины хорошие знакомые по трудармии. В 13 часов поехали на кладбище, туда же начали подъезжать родственники. Гроб закрыли, в 13.30 выставили в зале прощания. Близкие родственники сели на первую скамейку, я рядом с папой (в зале человек 100). Пастор вёл службу, периодически прерываемую общим пением, на каждом месте лежал сборник песен с нотами. Пастор пел красиво, остальные подпевали. Многое я в проповеди не понял, а в песнях тем более, но подпевал. Пастор рассказывал и о жизненном мамином пути, как много она вылечила больных… Служба шла минут 30–40. Затем пастор произнёс аминь, появились 6 седых, благородного вида, мужиков, подняли гроб и поставили на катафалк. Процессия двинулась (катафалк на маленьких колёсах катят вручную те же мужики). Следом идёт пастор, затем по двое. Первыми идём мы с папой, в руках красные розы (у близких родственников по красной розе). Папа очень слабый, держал его крепко за локоть. Путь катафалка — метров 400. Метров за 20 мужики взяли красивый гроб за ручки, поднесли к могиле и опустили вниз. Слово взял пастор, две женщины, исполнили какую-то красивую церковно-похоронную песню. Пастор бросил маленькой лопаточкой немного земли на гроб, подошли мы с папой. Постояли несколько минут, бросили на гроб розы, по одной лопаточке земли и отошли. Все по очереди проходили мимо могилы, бросали цветы и землю, затем подходили к нам «Крепитесь Гельмут Христианович!» Потом ко мне. С некоторыми обнимались, с другими обменивались рукопожатием. Когда все прошли, участники процессии, не спеша, пошли от могилы. Могила осталась не закопанной (!). Родственники (не все) и приезжие поехали назад к квартире Вельды, здесь были накрыты столы для кофе (на поминках не пьют алкогольных напитков). Часа за 2 процедура закончилась, в 18 часов мы снова поехали на кладбище. Могила приведена в порядок, красиво уложены венки из живых цветов и букеты. К сожалению, нет фотоснимков прощальной службы и похорон. Произошёл конфуз с моим фотоаппаратом. Ещё в 9 утра я дал Саше Машкину пощёлкать сцены прощания с мамой, он щёлкал, вспышка работала. В 13 часов на кладбище оказалось, что и Вельда и Нелли забыли свои фотоаппараты. Я отдал свой Матиасу (друг Нелли), он активно щёлкал и, наконец, выяснилось, протяжное устройство камеры не схватило плёнку. Поручил дилетантам, не проверил, сам всё время рядом с папой. Досадная неприятность!