Гельмут Полле - Отец и сын

Не рисуясь скажу, что поездкой на Колыму началась для меня школа жизни и впечатления сохранятся до ухода в мир иной. При отправке разрешили взять все вещи, так что две трети железнодорожного состава — товарные вагоны с нарами и фанерной парашей в центре для людей, треть состава — с вещами.

Поразило обилие голодающих вдоль дороги, мы постоянно бросали людям остатки хлеба. Я располагался на верхних нарах у окошка и постоянно слышал: «Почему за решёткой дети?». Конечно, вся трагичность ситуации тогда мне была недоступна, но это было «открытие мира». Почему-то поразило обилие вдоль дороги раскосых людей, всех их называл «бурят-монгол». Удивительно, что никто меня не поправлял, всем было не до моих восторгов.

Через 3 недели в Ванино в одном из пересылочных лагерей, известных по знаменитой лагерной песне о поездке в Магадан, начали собирать этапы из закрытых городов типа Челябинск-40 (Глазов, Невьянск…). Запомнилось: бывший папин больной зэк Гроль ночует на наших сундуках (кстати, сундуков было довольно много); поножовщина и стычки бывших зэков из разных городов; реактивные истребители, постоянно летавшие рядом с лагерем на низкой высоте, удивительное в 1951 г. зрелище (над Челябинском-40 вообще самолёты не летали); закупка в магазине множества банок компота ткемали против укачивания и галет.

5 суток в трюме товарного теплохода «Минск», дышать нечем, постоянно качает (3–4 балла), вкус ткемали ощущаю до сих пор.

Нагаевский порт, Магадан, очередная лагерная пересылка. Запомнил колонну женщин — каторжан (номер на спине, номер на груди, охрана с винтовками на перевес и собаки), никогда даже колонн мужчин с такой охраной не видел.

Через несколько дней погрузка в машины. Подана колонна «Татр» с прицепами. В прицепах вещи, в основном кузове под тентом человек 10 на своих матрасах, тюках. Два водителя, два вооружённых охранника и вперёд по колымской трассе, почти 600 км на север. Естественно, в то время никакого асфальта не было. На остановках поразило обилие ягод (сентябрь!).

Перевалка в районе Саганьи, стоят палатки. Трактора с санями вывозят с места нашего назначения нацменов — «власовцев» (в то время всех граждан СССР, которые воевали вместе с Гитлером, называли власовцами), то есть предстоит практически полная замена жителей прииска. Наконец, грузимся в сани и не спеша двинулись. 30 км продвигались более суток, трактора старые, постоянно спадают гусеницы или отлетают башмаки. Трактористы без конца чифирят (пачка чая на алюминиевую кружку).

21 сентября 1951 г. прибыли на прииск «Джелгала». Варлам Шаламов в «Колымских рассказах» неоднократно упоминает страшную «Джелгалу», он работал фельдшером в той больничке, в которой начали трудиться мама с папой и, по-видимому, вывезен оттуда буквально перед нашим приездом. Конечно, в то время мы о писателе Шаламове ничего не слышали, да и проявился он значительно позже Солженицына.

Опять сталкиваюсь с ситуацией, когда ощущаю потребность описывать события уже изложенные папой. Поэтому очень кратко в дополнение.

О дискриминации по национальному признаку. Все приехавшие по этапу разделены на 2 категории: бывшие зэки (в основном, русские) и немцы. Русские заключают обычный северный договор на 3 года с повышением северных надбавок каждые полгода и после отработки 28 месяцев (в год 2 месяца отпуск и 2 месяца в 3 года даётся на дорогу) могут свободно ехать на материк в любом направлении. С немцами договор не заключается и они не имеют права покидать прииск. А ведь привезены на Колыму в одинаковых скотских условиях.

Больница расположена на бугре над прииском. Мама с папой — весь врачебный персонал. Некоторое время жили при больнице. В день приезда видел как трое военных гонялись за человеком и пристрелили его около больницы. Единственная власть на прииске — начальник прииска, подчиняющийся Северному управлению (центр — Ягодное) Дальстроя (входит в состав Хабаровского края), деления по районам нет, милиции нет, одни солдаты. Связь с Ягодным — телефон, курьер (приисковый курьер каждый день ходил пешком до трассы и обратно и прославился тем, что прошёл на своей работе расстояние, в несколько раз превышающее экватор). Зимой накатывается дорога, работающая с большими перебоями.

В магазине, в основном, консервные коробки — остатки от американской помощи в военные годы (бабушка была очень довольна наличием коробок с не используемыми северной кухней специями: анис…), сухие молоко и яичный порошок, сушёные картошка, лук и другие овощи. Витамины надо было добывать самим: кедровый стланник, брусника, голубика… К счастью, всё это было в изобилии. Папа снабжал аптечными витаминами, в первую очередь драже из шиповника. Из голубики папа ставил вино. Помню, как-то ночью двадцатилитровая бутыль взорвалась, перепуганы все, а голубизну на стенах так и не удалось ликвидировать.

Получили двухкомнатную квартиру. В кухне клетка для свиней, над ними клетка с курами. Моя работа — каждый день приносить с лесопилки полмешка опилок. Запомнил бойцовый характер петуха. На прииске и было не больше 10 петухов, он побивал всех, пока однажды потерпел поражение так, что несколько дней не мог ходить, кто-то положил его на завалинку без признаков жизни (не исключаю, что его поражению поспособствовал кто-то из людей). Но оклемался.

Цены на прииске по тем временам бешеные: мясо 100 руб./кг, яйца 100 руб./десяток, курица — 300 руб. (в магазине ничего этого не было). Бабушка продавала яйца поштучно и вела запись. Кур как купили за 3200 руб., так и продали через год за эту же цену перед переездом в Ягодное. Куры окупили себя очень здорово, правда и кормили их хорошо витаминизированной пищей (орехами, брусникой, свежей зеленью, которую выращивали в ящиках на окнах — овёс)…

Сразу по прибытии пошёл в школу. Опять начальная. Трёхкомнатный дом, 19 учеников, одна учительница. Помню только фамилию, она с мужем — приисковым радистом «рыжим Бияйко» жила в соседней квартире (детей не было, муж издевался и бабушка очень жалела её). Некоторые родители периодически устраивали обструкцию учительнице, писали какие-то письма, но мои этим не занимались и претензий учительнице не предъявляли.

При школе жил сторож — уборщик, очень чистоплотный, крепкий, усатый мужчина лет 50–60 родом с Западной Украины. Я в его каморке часами находился, похоже он был из дезертиров по религиозным причинам. Привязанность была взаимной. После мытья или подметания всегда опрыскивал классы одеколоном, которым снабжал его папа (зав. аптекой!).

Учёба проходила в две смены: 2-й и 4-й класс сидели вместе, выпускников 6. Занимался неплохо, на выпускные экзамены приехал (пришёл!) учитель из Ягодного (запомнил его большие резиновые сапоги). Экзамены сдал отлично и получил похвальную грамоту с Лениным и Сталиным, интересно сейчас её рассматривать.