Эрвин Полле - Четыре жизни. 1. Ученик

— Эрвин Гельмутович! Скажите, а ведь любви же нет?

— Что Вы, девушки, конечно есть! И Вы ещё встретите свою любовь!

Если говорить откровенно, то, имея жену и дочь, был совсем не уверен в собственных утверждениях. Приближающаяся к финалу жизнь доказала, что ответил студенткам правильно.

Хорошая работа студентов на уборке свеклы вызвала недовольство местных жителей, они сами хотели заработать сахар (из дешёвого сахара и самогонка легче пьётся), руководство совхоза отправило нас домой с благодарностями на 2 недели раньше запланированного срока. Не все студенты захотели полностью выкупать заработанный сахар, я этим воспользовался и наполнил рюкзак под завязку. 64 кг. В ночной пригородный поезд рюкзак мне помогли поднять, рано утром надели на плечи и подсадили на вокзале в городской автобус. Вышел в центре Барнаула и на автопилоте двигался около километра (к счастью, прохожих и знакомых ещё на улицах не было), в 6:30 открыл дверь в комнату общежития и упал прямо с грузом. Жена довольна!

Работа ассистентом способствовала повышению эрудиции, приобретению опыта преподавательской работы, одновременно помогла чуть-чуть поправить семейные финансовые дела (ставка ассистента аж на 27 рублей выше стипендии аспиранта), на основе почасовой оплаты подрабатывал в мединституте. Однако денег для семьи катастрофически не хватало, только учёная степень могла вывести на приличную зарплату.

Занятия вёл с дневниками-химиками, заочниками и вечерниками специальности «промышленное и гражданское строительство». У строителей программа проще, чем у студентов-химиков, но довольно обширная, включала лекции, лабораторные и семинарские занятия. Боже мой! Бывают дневники слабые, но заочники (подавляющее большинство) — это нечто. Люди взрослые, стремящиеся любым способом получить зачёт и сдать экзамен (не как, а просто сдать). Стыдно, когда перед 24-летним, унижаются, пытаются угодить работяги, старшие тебя на 10–15 лет. Как можно забыть заискивающие глаза вопрошающего наедине заочника: «Вам машину дров привезть?» Сразу я даже не понял, о чём речь.

Тяжело вести занятия с вечерниками. В отличие от заочников, находящихся в учебном отпуске и занимающихся в дневное время, вечерники приходят 4 раза в неделю после трудового дня (в советские времена от вечерников требовалась справка с места работы). Студенты усталые, вторую вечернюю пару большинство борется со сном. Лучше других воспринимали вечерние занятия студенты, пристроившиеся работать в институт лаборантами, секретарями…. Если лектор грозит будущими карами на экзамене, посещаемость хорошая, если жалеет студентов, может остаться наедине со старостой, обязанным приносить на занятия групповой журнал из учебной части. Считал и считаю, вечернее образование для химиков, физиков, биологов и других специальностей, для которых экспериментальная практика является фундаментом образования (скажем, лабораторные занятия по органической химии в мои студенческие годы продолжались 8 часов), профанацией. Та же история, что и с заочниками, большинству вечерников важны не знания, нужен диплом. Отсюда желание любым способом угодить очередному преподавателю. За 14-летнюю вузовскую деятельность я встретил не больше 2–3 действительно толковых вечерников, причём это были студенты, перешедшие с дневного отделения по семейным обстоятельствам.

В начале 1966 г. практически одновременно получил из родительского дома два неприятных известия. На 44-м году скоропостижно умер дядя Роберт (см. «Роберт Полле»). Не успел отреагировать (телеграммой или поездкой) получил сообщение, что у мамы диагностирован рак матки, через двое суток операция. Бросил всё, поездом в Талды-Курган, оттуда автобусом в Алма-Ату, к началу операции вместе с папой сидел в вестибюле экспериментальной клиники (см. «Мама»).

В период работы ассистентом произошло несколько ЧП, которые могли привести к тяжёлым последствиям. На занятиях по органической химии у студентки, неаккуратно работавшей со спиртовкой, загорелся халат, я находился в другом конце лаборатории, когда услышал крик. Подбежал. Крупная девица (одна из тех, кто «на свекле» выяснял, существует ли любовь) орёт, вокруг человек 10 и никто не оказывает помощь. Сорвал халат так, что пуговицы куда-то улетели, платье только-только начало тлеть. Счастье, что я находился в это время в лаборатории, несколько секунд и трагедии не избежать.

Учебные занятия со студентами не отвлекали от главного, диссертационной работы. Много сил потратил на синтез промежуточных для основного эксперимента галогенанилинов. Теоретически подобные соединения получать легко (для химиков-синтетиков), любой успевающий второкурсник напишет на бумаге соответствующую реакцию, однако каждый синтез имеет нюансы и требует соответствующей прописи, которую надо искать в литературе 19-го века (в Барнауле таких возможностей не было). Две крупные аварии в лаборатории едва не привели к личной трагедии и убедили в бессмысленности потери времени на рутинную, не имеющую принципиальной новизны, работу.

Оба случая произошли поздно вечером, когда в лаборатории находился один и в четырёхэтажном корпусе только старенькая вахтёрша. Первый раз вылетела из рук двухлитровая делительная воронка при экстрагировании одного из промежуточных веществ горячим эфиром, загорелся халат, руки. Обошлось.

Второй раз взорвалась установка вакуумной перегонки (только выключил вакуумный насос и отвернулся). Взрыв такой силы, что установка разлетелась по лаборатории на мельчайшие осколки. Громкость взрыва перекрыла ощущение удара в спину, только осколки вытряхивал из халата. Прибежавшая вахтёрша увидела бледного экспериментатора и ярко-синюю стену (в процессе синтеза, по-видимому, образовался прочный голубой краситель). Позже стену белили много раз, но полностью ликвидировать синеву не удавалось.

Взрыв в лаборатории подчеркнул абсурдность потери времени на синтез стандартных, но промежуточных в эксперименте реактивов. Проявил настырность, заявился к проректору по науке Мищенко: «Мне нужна командировка в Москву и деньги на покупку реактивов. В противном случае в аспирантуру не вернусь!» После неприятных рассуждений на тему шантажа, неоднократных устных и письменных доказательств, положительное решение ректоратом было принято. Руководство АПИ было заинтересовано в защите диссертации в срок.

Фортуна улыбнулась, нужные мне галогенанилины (не чистые, а в виде легко разделяемых солей) купил в центральном магазине химреактивов в районе Варшавского шоссе. Любопытно, в то время никто не помешал мне пронести портфель с «пахнущими» реактивами на борт ИЛ-18 рейса Москва — Барнаул. Удивительно повезло, я многократно позже приезжал в этот магазин за реактивами, но галогенанилинов в наличии не было.