Александр Извольский - Воспоминания

Когда позже в чрезвычайно тяжелых обстоятельствах император уступил воздействиям, приведшим его к падению и Россию к катастрофе, я глубоко убеждён, что это случилось потому, что не было около него человека такой моральной силы, какой обладал Столыпин, преждевременная смерть которого явилась незаменимой утратой.

Немного разочарованный, но не потерявший окончательно надежды на создание коалиционного кабинета, Столыпин решительно приступил к работе, чтобы наилучшим образом использовать промежуток в семь с половиной месяцев до открытия второй Думы.

Его программа, которая была опубликована позднее, в сентябре месяце, преследовала двойную цель: с одной стороны, поддержать или, вернее, восстановить наиболее действенными мероприятиями общественный порядок, нарушенный в городах и ещё больше в деревнях; с другой – подготовить ряд законопроектов для представления их на рассмотрение Думы. Он считал весьма важным избежать повторения ошибки предшествовавшего кабинета – предоставить новой Думе увлекаться бесконечными дебатами и бессильными декларациями. Войдя в Таврический дворец, депутаты должны были найти ожидающий их рассмотрения ряд законопроектов, целью которых были либеральные реформы в различных областях национальной жизни.

Эта обширная программа включала следующие главные вопросы: свободу совести, habeas corpus, гражданское равноправие, государственное страхование рабочих, реформу местного самоуправления, или земства, создание земства в тех частях империи, где оно ещё не существовало (северо-восточные и балтийские губернии), создание земства и городских самоуправлений в Польше; преобразование местного суда, реформу высшей и средней школы, реформу налогового обложения и реформу полиции.

Но, помимо этой программы, достаточной самой по себе, чтобы занять Думу на долгое время, в этот период имелись и другие вопросы, которые требовали немедленного разрешения со стороны правительства. Например, было необходимо уничтожить некоторые законы, и из них особенно одиозные, как, например, преследования за различные убеждения, различия в положении евреев и православных, но над всем другим доминировал аграрный вопрос, который требовал быстрых мероприятий, так как в это время он достиг наибольшей остроты.

Ввиду необходимости принять быстрые решения Столыпин воспользовался статьей 87 основного закона, которая предоставляла правительству право во время перерывов в работе Думы и в случае исключительных обстоятельств осуществлять различные мероприятия при условии представления их на утверждение Думы через три месяца после начала работ законодательных учреждений.

Столыпина часто порицали за широкое пользование статьей 87, скопированной со знаменитой статьи 14 австрийской конституции, и я сам иногда был недоволен его излишней склонностью пользоваться этой статьей как оружием против Думы и особенно против Государственного совета. И впоследствии это было одной из причин нашего временного расхождения и окончательного разрыва в наших отношениях; но в тот критический период, который я описываю, необходимость немедленного разрешения аграрного вопроса поистине являлась делом "исключительных обстоятельств", предусмотренных статьей 87, так как этот вопрос не только являлся причиной всех беспорядков в сельских округах, но становился, так сказать, предметом домогательств революционных партий, которые воспользовались им, чтобы привлечь в свои ряды земледельческое население путем обещаний более или менее радикального и утопического решения этого вопроса.

Прося меня сохранить за собой портфель министра иностранных дел в его кабинете, Столыпин знал, что он может рассчитывать на моё сердечное сотрудничество в выполнении его программы реформ и в подготовлении почвы для будущей согласованной работы между Думой и правительством.

Несмотря на значительную работу, которую требовали дела моего министерства: я только что начал трудные переговоры, которые привели через год к заключению соглашений с Англией и Японией, я принял активное участие в заседаниях Совета Министров, во время которых обсуждались несколько раз в неделю различные разрабатывающиеся законы. По закоренелой привычке русской бюрократии работать по вечерам – хорошо известно, что в России и Испании поздний час работы считается модным, – эти заседания проходили в очень поздний час времени и затягивались до трёх или четырех часов утра. Кроме того, приобретя за границей привычку рано вставать, я имел обыкновение принимать до полудня доклады различных начальников моего ведомства, и, следовательно, мне не удавалось спать более четырех или пяти часов за весь период этой интенсивной деятельности.

Если к этому прибавить чрезвычайную напряжённость, которой требовали текущие события, вскоре увеличившуюся ввиду бесконечных выступлений террористов, каждому легко понять ту степень физического и нервного напряжения, которые были необходимы для выполнения моих обязанностей.

Я должен отметить также, что громадная работа, выполняемая Столыпиным, высокие душевные качества которого и бесконечная преданность долгу общеизвестны, с течением времени все больше и больше приводили меня в изумление.

В течение всего периода времени, в который заседала Дума, партия социалистов-революционеров готовила ряд террористических выступлений, направленных против высших чиновников государства и против агентов полиции, которые она практиковала с самого начала революционного движения.

В начале лета эта партия опубликовала в иностранной прессе заявление, что "ввиду открытия заседаний Думы и в ожидании, что народ уяснит себе политическое положение, следует отказаться от террористической тактики, не прекращая, однако, подготовки новых выступлений; центральный комитет партии укажет момент, когда вновь должна проявиться революционная активность".

Роспуск Думы дал сигнал к возобновлению террористических выступлений, которые проявились в ряде террористических актов.

В субботу 26 августа, около трёх часов пополудни, страшный взрыв разрушил часть дачи, занимаемой Столыпиным на островах.

Премьер-министр не пострадал, но около тридцати человек были убиты и ещё больше ранены, некоторые из них серьезно, среди последних двое детей Столыпина.

Я был в это время в городе, принимая в Министерстве иностранных дел Нитрова, начальника двора великого князя Владимира, который просил его посоветоваться со мной относительно одного дела. Окончив разговор, я задержал моего посетителя ещё на полчаса, желая показать ему некоторые внутренние украшения, которые делались в то время во дворце министерства.