Евгений Пчелов - Рюрик

Бярмия (вернее, Биармия, Бьярмаланд), под которой Татищев подразумевал Пермь, представляет собой также древнескандинавский топоним. В настоящее время «земля бьярмов» локализуется исследователями на побережье Белого моря [58] Подробнее см.: Джаксон Т. Н. Указ. соч. С. 248–250. . Это название также не было известно древнерусским памятникам, и оно относится к тому же «типу» наименований, что Гардарики и Хунигард. Река Кумень (Кимень), упомянутая «Иоакимом», действительно существует. Более того, ее упоминание, как показал исследователь М. Горлин, было чрезвычайно актуальным для татищевского времени. Дело в том, что именно по Кимени устанавливал русскую границу мирный договор со Швецией, заключенный в Або (Турку) в 1743 году и закончивший Русско-шведскую войну [59] Толочко А. П. Указ. соч. С. 223. . Упоминание этого названия, таким образом, совсем не случайно и отодвигает создание Иоакимовской летописи еще ближе к временам Татищева. Рассказ о Буривое заканчивается уже знакомой нам ситуацией. Как и в «Повести временных лет», варяги собирают дань со «словян» и других народов. Среди них в обоих текстах совпадает также чудь, но в Иоакимовской летописи присутствует русь и нет ни кривичей, ни мери.

Далее, опять-таки аналогично «Повести временных лет» и другим ранним летописям, происходит первое призвание князя. Только этим князем, по версии «Иоакима», становится Гостомысл: «Людие же терпяху тугу велику от варяг, пославшее к Буривою, испросиша у него сына Гостомысла, да княжит во Велице граде». Гостомысл пришел, принял власть, восстановил порядок, победил варягов и даже основал «во имя старейшего сына своего Выбора» город, то есть Выборг. Это известие столь же маловероятно для допетровской эпохи, как и упоминание реки Кимень. Хотя как крепость Выборг был основан еще в конце XIII века, он приобрел значение для России только в период Северной войны, завершившейся присоединением к империи Ингерманландии. Гостомысл, согласно Иоакимовской летописи, имел четырех сыновей и трех дочерей. Одни сыновья погибли в войнах, другие умерли, а дочери были выданы замуж за соседних князей: «И бысть Гостомыслу и людем о сем печаль тяжка…» Тогда Гостомысл пришел в «Колмогард» «вопросити боги о наследии», взошел на высокую гору, принес жертвы и обратился к вещунам, которые ответили ему, что боги обещали дать ему наследника от его рода. Но Гостомысл не поверил этому, потому что был уже стар и его жены не рожали. С тем же вопросом он обратился к вещунам «Земиголы», но получил тот же ответ. «Колмогард» — это снова древнескандинавское географическое название «Хольмгард», то есть Новгород. «Земигола» же — это Семигалия-Земгале, одна из латвийских областей. Так в «Иоакимовской истории» причудливо перемешаны названия из разных традиций и разных культур. Казалось бы, уже эти примеры показывают, что если Иоакимовская летопись и не была сочинена самим Татищевым, то, во всяком случае, была написана не раньше XVIII века и к древнерусской литературе и истории ни малейшего отношения не имеет. Но, увы, вера в этот источник до сих пор упорно сохраняется у некоторых любителей русских древностей.

Далее Иоакимовская летопись описывает сон Гостомысла: «Единою спясчу ему о полудни виде сон, яко из чрева средние дочере его Умилы произрасте древо велико плодовито и покры весь град Великий, от плод же его насысчахуся людие всея земли». Проснувшись, Гостомысл спросил вещунов о значении сна, и они истолковали его так, что наследовать Гостомыслу будут потомки Умилы и земля возвеличится их княжением. Перед смертью Гостомысл созвал старейшин «от славян, руси, чуди, веси, мери, кривич» и даже «дрягович», «яви им сновидение и посла избраннейшия в варяги просити князя». Этим князем и был Рюрике двумя братьями, основавший Новгород.

Сам Татищев указывает на прототип чудесного сна. Это история о рождении Кира Великого, приведенная у Геродота. Вот как она выглядит в оригинальном источнике: царь мидян Астиаг после брака своей дочери Манданы со знатным персом Камбисом увидел сон, «что из чрева его дочери выросла виноградная лоза и эта лоза разрослась затем по всей Азии. Об этом видении царь опять сообщил снотолкователям и затем велел послать в Персию за своей дочерью, вскоре ожидавшей ребенка. По прибытии дочери Астиаг приказал держать ее под стражей и хотел погубить новорожденного младенца. Снотолкователи-маги объяснили ему сон так: сын его дочери будет царем вместо него» [60] Геродот . История. I, 107–108/Пер. Г. А. Стратановского . Так и произошло — родившимся младенцем был персидский царь Кир Великий.

Исследователи Иоакимовской летописи находили и другие аналогии. Вот похожий древнескандинавский сюжет: жене норвежского конунга Хальвдана Черного Рагнхильд «снились вещие сны, ибо она была женщиной мудрой. Однажды ей снилось, будто она стоит в своем городе и вынимает иглу из своего платья. И игла эта у нее в руках выросла так, что стала большим побегом. Один конец его спустился к земле и сразу же пустил корни, другой же конец его поднялся высоко в воздух. Дерево чудилось ей таким большим, что она едва могла охватить его взглядом. Оно было удивительно мощным. Нижняя его часть была красной, как кровь, выше ствол его был красивого зеленого цвета, а ветви были белы, как снег. На дереве было много больших ветвей, как вверху, так и внизу. Ветви дерева были так велики, что распространялись, как ей казалось, над всей Норвегией и даже еще шире. Конунг Хальвдан никогда не видел снов. Это ему казалось удивительным, и он рассказал об этом человеку, которого звали Торлейв Умный, прося у него совета. Торлейв сказал, что, когда ему хочется узнать что-нибудь, он ложится спать в свином хлеву и тогда ему всегда снится что-нибудь. Конунг так и сделал, и ему приснился такой сон: будто у него волосы красивее, чем у кого бы то ни было, и они распадаются на пряди. Некоторые из этих прядей ниспадают до земли, некоторые — до середины голени, некоторые — до колен, некоторые — до пояса или бедер, некоторые — не ниже шеи, а некоторые только торчат из черепа, как рожки. Пряди эти различного цвета, но одна прядь превосходит все другие красотой, блеском и величиной. Конунг рассказал этот сон Торлейву, и тот истолковал его так, что у него будет большое потомство, которое будет править странами с великой славой, однако не с одинаковой, и тот произойдет из его рода, кто будет всех славнее. Люди думали, что эта прядь предвещала конунга Олава Святого» (Снорри Стурлусон. Круг земной. Сага о Хальвдане Черном. VI–VII/Пер. М. И. Стеблин-Каменского). Сыном Хальвдана и Рагнхильд был знаменитый норвежский конунг Харальд Прекрасноволосый (Харфагр), объединивший страну, а креститель Норвегии Олав Святой приходился Харальду праправнуком.