Исаак Дойчер - Троцкий. Изгнанный пророк. 1929-1940

Цитируется по конспекту речи Мальро на банкете, данном в его честь редакцией «Nation». Мальро прибыл в США при сталинской поддержке и в попытке организовать поддержку Интернациональным бригадам, сражавшимся в Испании. Несколько ранее Троцкий критиковал его за отношение к репрессиям.

Грубое животное (фр.).

Третьего не дано (лат.).

Кому выгодно (лат.).

Оправдание своей жизни (лат.).

Через двадцать лет Наталья рассказала мне, что Троцкий написал «очень длинное и очень сердечное письмо» Лёве, которое «устранило все недоразумения». Она обещала найти это письмо, хотя боялась, что оно затерялось. Возможно, она имела в виду эти письма, только что упоминавшиеся. Но все это, увы, не особенно помогло в «устранении недоразумений».

Ничто человеческое (лат.).

Гекатомба — жертва.

Вот, мой малыш, что я могу тебе сказать (фр.).

Обнимаю тебя. Твой старик (фр.).

Рассказ о поведении Сергея в тюрьме пришел от г-на Джозефа Бергера, который, помогая основать компартию Палестины и отслужив в Ближневосточном отделе Коминтерна, провел двадцать пять лет в сталинских тюрьмах и концентрационных лагерях. Он был освобожден и реабилитирован в 1956 г.

Очень подозрительный рассудок и, к несчастью, неуравновешенный (фр).

Мой маленький Сева (фр.).

Г-жа Лилия Даллин («товарищ Лола» из русской секции Международного секретариата в Париже в конце 30-х гг.) свидетельствовала в Соединенных Штатах, что, когда приехала в Койоакан летом 1939 г., Троцкий показал ей письмо, предостерегавшее его против Этьена. «Я чувствовала себя несколько неловко, потому что детали были очень неприятны… Я сказала: „Это наверняка грязная проделка НКВД, который хочет лишить вас ваших сотрудников“ и… у него [Троцкого] было еще одно письмо от другого анонимного корреспондента, который сообщал ему, что некая женщина, имея в виду меня, приедет к нему с визитом и отравит его. Поэтому мы оба решили… что… это — мистификация НКВД… И первое, что я сделала [по возвращении в Париж], это рассказала обо всем Этьену… Я ему доверяла». Этьен над этим «от души посмеялся».

Файншод в книге «Смоленск при Советах» цитирует из захваченных документов ГПУ случаи, когда даже в 1936–1937 гг. в разгар репрессий рабочие, которых спрашивали, кого следует считать образцовым большевиком, отвечали: Троцкого (и/или Зиновьева); и когда школьники на митинге памяти Кирова предложили включить в состав почетного президиума Троцкого. Троцкизм не был особенно популярен в Смоленской области; и такие случаи были более часты в других частях страны. Всех виновных, даже детей, депортировали как «троцкистов».

Социалистическая партия рабочих и крестьян (фр.).

Из двух польских делегатов один, Стефен, молодой ученый, находившийся на учебе во Франции, провел несколько юных лет в польской тюрьме для несовершеннолетних за свою политическую деятельность; а другой, Карл, пожилой еврейский рабочий, провел двенадцать лет в тюрьмах при царе и Пилсудском, принимал участие в Октябрьской революции в Москве и сражался в первых боях Гражданской войны в России, после чего вернулся в Польшу; был там приговорен к смертной казни за революционную деятельность и бежал, когда его вели на казнь. Я был автором возражения против основания 4-го Интернационала, которое эти два делегата озвучили на конференции.

См. письма Троцкого к «товарищу Гласу» от 5 февраля и 25 июня 1938 г., а также отчет г. Флитмана о впечатлениях от поездки в Китай и встречах с китайскими троцкистами. Имеющаяся в избытке переписка Троцкого с его китайскими последователями свидетельствует о неослабевающем интересе к перспективам китайской революции. Я цитирую взгляды Чен Дусю по его длинному очерку, написанному в Сычуани и датированному 3 ноября 1938 г.

Встреча с Кингсли Мартином, описанная последним в «The New Statesman» от 10 апреля 1937 г., была весьма недружественной из-за стремления Мартина «защитить честь» своего друга Д. Н. Притта, королевского советника и члена парламента, который вовсю отстаивал московские процессы перед британским обществом с юридической точки зрения. Чувствительность британского издателя относительно чести Притта и бесчувственность в отношении чести всех подсудимых на московских судебных процессах и чести самого Троцкого могла привести Троцкого в раздражение и спровоцировать его на резкое заявление. Весьма пикантное описание визита Мартина в Койоакан дается сами Троцким в его переписке с Международным секретариатом в Париже.

Троцкий Макдональду, 20 января 1938 г. Редакторы «Partisan Review» приглашали Троцкого посодействовать симпозиуму по марксизму, в котором должны были принять участие Гарольд Ласки, Сидни Хук, Игнацио Силон, Эдмунд Уилсон, Огаст Тальмейер, Джон Стречи, Феннер Брокуэй и другие. Тема была определена такая: «Что живо и что мертво в марксизме?» Тот факт, что «Partisan Review» намеревалась начать свою «новую главу», подвергая сомнению обоснованность марксизма, не говорил для Троцкого в пользу газеты. В конце концов редакторы отказались от идеи проведения этого симпозиума.

В письме Лёве (19 ноября 1937 г.) Троцкий рассказывает, что, когда вопрос обсуждался на Политбюро, он высказался за штурм Кронштадта, в то время как Сталин был против этого, заявляя, что мятежники, если их оставить в покое, сами сдадутся через две-три недели. Интересно, что в своей публичной полемике со Сталиным (и в своей биографии Сталина) Троцкий никогда не упоминал об этом факте, хотя обычно до предела эксплуатировал любой пример политической «мягкости» Сталина или отклонения от ленинской линии. Может быть, потому, что Троцкий как-то чувствовал, что в этом случае «легкость» могла делать честь Сталину? Споры о Кронштадте продолжались и в «The New International», и в книгах ( Килига. Au pays du Grand Mensonge; Серж. Menioires d'un Revolutionnaire). Один из американских секретарей Троцкого, Бернард Вольфе, проведший несколько месяцев в Койоакане в 1937 г., написал после этого роман «The Great Prince Died», основная идея которого — совесть Троцкого и его жизнь были разъедены виной за Кронштадт. К сожалению, этот роман как груб и дешев в художественном отношении, так и неверен исторически.

Мне рассказывали, что один мексиканский издатель и книготорговец русского происхождения, потомок русских революционеров, был кредитором Троцкого в этом и других случаях. Я также слышал фантастические истории о «финансовой стороне» существования Троцкого в изгнании. Так, редактор одного крупного американского журнала уверял меня, что Троцкий снимал деньги со счета в большом американском банке, который открыл Ленин на имя свое и Троцкого во время Гражданской войны, когда считался с возможностью разгрома большевиков и необходимостью возобновления революционной борьбы за рубежом. История эта была бы интересной, будь она правдивой. Но она таковой не является.