Леонид Горянов - Новеллы о вратаре

Поначалу все команды в канадский хоккей были укомплектованы мастерами русского хоккея. И нам всем хотелось попробовать себя на новом поприще.

Так получилось, что честь называться сильнейшей выпала моей команде, открывшей счет чемпионов страны в хоккей с шайбой.

Но затем на долгие годы лидерство захватили две московские армейские команды — ЦДКА и ВВС. «Динамо», «Крылья Советов», первое время и «Спартак» спорили с ними на равных, вели ожесточенные поединки, случалось, нередко и побеждали, но вынуждены были признать, что те были сильнее. В этих клубах к «шайбе» как-то сразу отнеслись серьезнее, здесь оказался на редкость удачный подбор игроков, причем не только ветеранов, но и молодых, которые придавали игре названных клубов больше задора, дерзости, спортивной злости. Соперничать с ними было трудно.

А с годами становилось труднее, когда многих из нас за глаза и в глаза стали называть ветеранами, и заняв в 1953 году в первенстве страны третье место, сразу после ВВС и ЦДКА, мы были очень рады.

После небольшого перерыва начались игры на Кубок СССР по хоккею с шайбой, которые тоже пользовались колоссальной популярностью. Сам характер этого состязания, одноразов ость матчей с сильными соперниками открывали перед многими надежду на успех.

По зимой пятьдесят третьего года мы, откровенно говоря, не строили особых иллюзий: у нас выбыл из игры из-за травм основной вратарь Лиив, и нашему бессменному тренеру Аркадию Ивановичу Чернышеву пришлось решать нелегкую задачу.

— Хочу поставить Яшина на кубковые встречи,— поделился он со мной.— Как ты смотришь на это?

Лева тогда, как и все мы, делил свою привязанность между кожаным мячом и шайбой, еще нигде не обосновавшись твердо. Между тем в хоккейной команде был второй вратарь, фамилию которого сейчас называть, по соображениям такта, не стоит. Я напомнил о нем Аркадию Ивановичу, сославшись на его солидный опыт участия в официальных турнирах, чего не было у Яшина.

— Ты прав, Василий,— кивнул головой всегда немногословный Чернышев.— Но только вот что я тебе скажу: у него больше опыта, а у Яшина больше таланта и умения «загореться», если потребуется.

Это было справедливо и мудро, мне только оставалось «переменить позицию»:

— Да, выходит, что надо остановиться на твоем варианте.

Жребий нам в тот год выпал сравнительно легкий до полуфинала, а здесь судьба свела с чемпионом страны — командой ВВС. Год назад, тоже в полуфинале Кубка, несмотря на великолепную игру Лиива, мы уступили летчикам 1:6.

Конечно, перед началом состязания, на установке, было сказано много обнадеживающих слов, и Аркадий Иванович даже обосновал, почему именно мы должны победить, Но на душе у меня «скребли кошки».

До начала поединка оставалось два дня. Утром после зарядки ко мне подошел Яшин и сказал:

— Василий Дмитриевич, игра предстоит серьезная, вы не могли бы заняться со мной?

— Сейчас будет общая тренировка, вот и поработаем…

— Да я не про общую. Мне бы потом еще часок-другой поработать!

— А не сломаешься? Не устанешь?

— Устану, скажу.

Конечно, сам не надо напоминать, что в ту пору у нас не было никаких Дворцов спорта и вся учебная работа, так же, как все товарищеские и официальные игры, проводились под открытым небом,

И вот, отработав с полной нагрузкой коллективный урок, Яшин после обеда и отдыха вышел на каток со мной. Я поначалу решил не очень мучить его, считая, что он изрядно измотан, и стал больше швырять издалека.

— Вы думаете, летчики будут тоже так учтивы? — спросил не без иронии он.

— Ну, подожди,— не на шутку разозлился я,— сейчас покажу, как тебе будут забивать летчики!

Я попробовал несколько своих скоростных проходов, которые всегда очень любил, и с ходу, метров с четырех-пяти, со всей силой посылал шайбу вперед, словно это был самый настоящий матч. Пожалуй, моя результативность не превысила и пятидесяти процентов: шайбы влетали в ворота, но многие, которые я считал верными, Лева отбил. Это меня поразило. Поразило прежде всего тем, что после напряженного двухчасового дневного занятия Яшин сохранил хорошую реакцию и безупречное внимание. Да, его нервная система была «непробиваемой», а силы неиссякаемыми.

Чем дольше мы занимались, тем больше я распалялся, забыв, что передо мной товарищ по команде, которого я обязан тренировать и беречь. Яшин свирепел, стремясь отбить каждую шайбу, я разъярялся в свою очередь. Мы так увлеклись, что не заметили, как стемнело. Вывел нас из этого состояния разгневанный голос Аркадия Ивановича:

— Вы что, очумели? А уж от тебя, Вася, не ожидал! Ты его перед матчем загонять хочешь?!

— Да уж попробуй, загоняй такого! — воскликнул я. В ответ Чернышев, как мне показалось, только усмехнулся. А перед самым сном не выдержал — спросил:

— Ну, так как Яшин?

— Мне кажется, с ним наши шансы поднимаются.

— То-то. Недаром говорят: «нет худа без добра».

«Неужели он думает, что Лева может сыграть даже сильней Лиива?»— подумал я, но спрашивать не стал. Да и ответа на этот вопрос ждать оставалось недолго.

Матч был назначен на вечер, но мы выехали в Москву со своей загородной базы вскоре после обеда: с полудня повалил густой снег, на дорогах образовались сугробы и видимость упала до низшего предела. Двигались медленно, несколько раз застревали в снегу.

Я сидел рядом с Яшиным. Он был неразговорчив, все время дышал на промерзшее стекло и протирал рукавом пальто «смотрячки». Было непонятно: делает он это из-за любопытства или что бы скрыть обычно подступающее в таких случаях волнение.

Приехали мы значительно раньше своих соперников и раньше вышли на разминку. Зрители, заполнившие, несмотря на непогоду, Восточную трибуну нашего старого, доброго стадиона, оказывается, хорошо знали Яшина. Это чувствовалось по крикам, адресованным ему, увы, далеко не однородным: одни верили в него, другие — нет и сопровождали это неверие, как, к сожалению, бывает еще нередко, весьма нелестными эпитетами.

— Куда забрался, каланча? — крикнул во всю мощь своих легких какой-то «остряк», и вся трибуна дружно загоготала.

Я подъехал к Леве и, чтобы успокоить его, сказал что-то не лестное в адрес шутника.

— Пусть себе позабавятся,— произнес он с подкупившим меня добродушием.— А потом ведь они правы: в хоккейных воротах моя фигура не смотрится. Другое дело — в футбольных.

И сейчас, вспоминая его слова, не могу понять: были ли они случайными, сказанными по поводу возникшей ситуации или выдавали сокровенную мечту?

Вскоре началась игра. Еще несколько минут назад мы все думали лишь о том, как достойное проиграть столь грозному сопернику. Но вот пронеслась одна атака летчиков, другая, последовало несколько сильнейших бросков их грозных нападающих, а гола нет. Упорно держится наша оборона, к тому же несколько раз у «полосатых» (такой была форма ВВС) что-то не получилось.