Леонид Горянов - Новеллы о вратаре

— Эта победа вдвойне дорога потому, что русские прекрасные спортсмены и победить их — всегда трудно.

Слова отца я вспомнил через четыре года, слушая репортаж из далекого Мельбурна. Советская команда взяла реванш за поражение в Тампере и стала олимпийским чемпионом. Мне тогда уже было восемнадцать лет, я учился в институте и выступал за юношескую команду «Партизан». Мы собирались ежедневно, проводили товарищеские матчи, много работали над техникой. Много спорили, горячились, думали о будущем.

И конечно, известие, пришедшее из Австралии, очень взволновало нас. Мы с жаром его обсуждали, выискивали «виновных». Подошел тренер. Постоял. Послушал. Потом вмешался в разговор;

— Не так-то все просто, ребята. Никто ни в чем не виноват. Просто русские — прекрасные спортсмены, великолепная команда. Чтобы победить такую команду, надо много работать. Надо быть выдающимися мастерами. Ну-ка, пошли работать…

Уважение к советскому футболу, трезвая, реалистическая оценка его силы всегда были свойственны любителям и специалистам спорта в моей стране.

Это я с особенной силой осознал, когда попал в сборную. Мы много и серьезно изучали тактику советской команды, просматривали фильмы с ее участием, посылали своих наблюдателей на матчи СССР — Венгрия и СССР — Чехословакия.

Какова была оценка тренеров наших возможностей? Она примерно сводилась к следующему:

— Советская команда — очень серьезный противник. Сейчас она на подъеме. Несколько уступает нам в технической подготовке и, вероятно, в скорости. Компенсирует это высоким коллективизмом и жесткой игровой дисциплиной. Очень сильна в обороне, где особенно выделяется своим мастерством вратарь. Сухих вратарей нет, но надо иметь в виду, что «пробить» его трудно.

Яшина я видел в 1959 году, когда московское «Динамо» приезжало к нам в Югославию. Помнится, турне было очень неудачным: ваши проиграли с крупным счетом белградской «Црвене Звезде» и, кажется, «Хайдуку» из Сплита. Я был свидетелем поражения в Белграде. Действия Яшина, признаться, не произвели на меня тогда особого впечатления. Он пропустил четыре мяча, два из которых, по-моему, вполне можно было взять. Вот почему неоднократное повторение фамилии русского вратаря на меня лично особого впечатления не произвело. У меня было свое мнение на этот счет. Быть может, в какой-то мере оно мне помогло, в том смысле, что раскрепостило, дало известную психологическую свободу в игре против него.

Тактическую установку на матч 10 июля 1960 года я помню так отчетливо, словно только что вышел с совещания. Тренеры предписывали нам вести состязание в остроатакующем стиле, на больших скоростях, привлекая к наступлению не только второй эшелон, но и защитников. Предполагалось — и потом полностью подтвердилось, — что соперник применит в обороне персональную опеку. Главным оружием против нее выбиралась игра с постоянной сменой мест, которую мы называли между собой «обмен жилплощади».

Всю ночь и все утро в день матча на Париж падал дождь. Такая погода потребовала некоторых уточнений, главное из которых сводилось вот к чему.

Поле стало необычайно мокрым и скользким. Мокрым и скользким будет мяч. Поэтому форварды и полузащитники должны чаще, разумеется, с удобных позиций, обстреливать ворота. При каждом ударе остальные врываются в штрафную площадь, чтобы иметь возможность добивать мячи, которые, несомненно, будут выскальзывать из рук голкипера. Надо только быть очень внимательным, все время готовым к рывку.

Чтобы уже не возвращаться к этому, отвечу, что именно это задание тренера не было выполнено нами. Но не по нашей вине. Мы постоянно помнили о наставлении и стеной шли на вашего голкипера, не оставляли без внимания и соответствующей реакции ни один удар партнера.

Но все оказывалось напрасным: за весь матч Яшин ни разу не выпустил из рук мяча, не дал нам ни одного шанса в этом отношении, ни одной даже малейшей надежды, Сыграть так в дождливую погоду, на скользком поле — казалось мне удивительным. Вот уж поистине: стопроцентная надежность.

Кстати, на эту сторону его мастерства обратила внимание спортивная пресса. Франсуа Реметтер, еще недавно выступавший за команду Франции на чемпионате мира и объявленный лучшим вратарем этой страны за весь послевоенный период, писал в газете «Экип», что о такой собранности, четкости, предельной внимательности, которые проявил Яшин в игре со скользким, тяжелым мячом, мог бы мечтать любой вратарь мира.

Но все это было уже потом — и оценки, и выводы. А нас еще ждала игра. И к ее описанию я сейчас перейду.

Наверное, нелишним будет напомнить, что французы, хотя их команда и проиграла накануне нам, проявили завидную спортивность и заполнили до отказа вместительные трибуны своего лучшего стадиона. Освещать матч прибыли сотни корреспондентов из самых различных стран, причем не только европейских.

Как и было обусловлено заранее, мы пошли в атаку, и, нужно сказать, соперник не смог ее сдержать. Это были тридцать минут такой красивой, целеустремленной и продуманной игры. Игры, когда все ладится, у всех хорошее настроение, у всех необычайный физический и духовный подъем. Защитные линии советской сборной далеко не всегда успевали отразить возникавшие угрозы. Стадион ревел, наблюдая за тем, как одну острейшую ситуацию сменяет другая, еще более острая. Ревел, кипел страстями, неистовствовал в ожидании близкого, всегда такого желанного для публики гола. А гола все не было.

Его не было, потому что в воротах стоял Яшин. Это был сейчас человек, совершенно не похожий на того, которого я видел всего год назад в Белграде. Казалось, ему сменили и тело, и душу — столько страсти, азарта и мастерства открылось вдруг передо мной. «Откуда это?» — задавал я самому себе один и тот же вопрос. Задавал и не мог ответить.

Теперь, с дистанции времени, мне это сделать значительно легче. Я понял, что ваш вратарь обладает великолепным и необычайно ценным искусством играть хорошо тогда, когда это особенно нужно. Несомненно, эта способность мобилизоваться, быть в пике формы к самому важному состязанию сезона, сконцентрировать всю волю, все свое мастерство и проявить их в полной мере — первейший показатель истинно высокого класса.

За годы пребывания в большом футболе я видел немало различных спортсменов. Я видел форвардов, которые на тренировках поражали мое воображение силой и точностью своих ударов. Но в игре им никак не удавалось забить ни одного гола. Я видел юных вратарей, с которыми тренеры поначалу «Партизана», потом бельгийского «Стандарта» и французского «Реймса» связывали самые радужные надежды. Это были прекрасно сложенные, прыгучие, как обезьяны, красивые и легкие парни. На учебных занятиях они, случалось, совершали такие броски, доставали такие мячи, что нам только оставалось удивляться. Казалось, это родились новые футбольные гении. Но в первой же официальной игре они пропускали простейшие мячи, и тренеры, схватившись за голову, бежали производить замену. Сразу куда-то исчезали их прыгучесть, ловкость, их отвага и реакция.