Олег Блохин - Футбол на всю жизнь

Я жадно смотрел все матчи, проходившие на маленьком стадионе «Анри Санер», вмещающем всего шесть тысяч зрителей. Своей манерой игры резервисты чем-то напоминали своих старших «профи», матчи которых я тогда видел только по телевизору. Типичными представителями английского футбола были ребята из «Ковентри-сити». Такие же, как у взрослых, навесные передачи в штрафную площадку, те же быстрые прорывы форвардов в расчете на эти передачи, та же отличная игра головой и прекрасная атлетическая подготовка всей команды. Хорошо смотрелся «Андерлехт». Высокие ребята, прекрасно владеющие многими техническими приемами, шли в атаку по пять-шесть игроков, форвардам помогали крайние защитники. Изящно и темпераментно играла «Барселона», мощно — «Бохум» из ФРГ. Наша команда, верная своей тактике, играла за счет коллективных действий. На турнире в Круа мы заняли третье место, пропустив вперед «Андерлехт» и «Барселону».

С тех пор прошло много лет. Стерлись в памяти подробности моих первых матчей за рубежом. Но основной вывод, который сделал я для себя во время поединков на маленьком стадионе в предместье Парижа, остался на всю жизнь. Я понял, что мы не хуже их, хотя в чем-то им уступаем. Юниоры, подготовленные в профессиональных клубах, выглядели лучше нас в индивидуальной технике, в культуре паса, в игре головой (особенно английские клубы), зато мы не уступали им в принципах организации игры, а некоторых соперников превосходили в атлетической подготовке. Пожалуй, в скоростной тоже. На стадионе в Круа мне лично в борьбе с защитниками так же, как и дома, помогала скорость…

Промелькнули годы моего футбольного образования в школе «Юного динамовца». Теперь о них напоминают старые фотографии, мои учетные врачебно-контрольные карточки, дипломы и грамоты тех лет, бережно хранимые отцом в семейном архиве. О тех далеких годах мне может много поведать и сам красавец-стадион «Динамо», утопающий летом в густой зелени старых деревьев Петровского парка над кручами Днепра. Иногда я ловлю себя на мысли о том, что любовно смотрю на… асфальт при входе на стадион. Конечно, теперь он выглядит иначе. Реконструированный накануне XXII Олимпийских игр, стадион сияет, как новенький. Но я с благоговением всматриваюсь в тот пятачок асфальта за колоннами ворот, на котором проходили мои первые тренировки.

Всегда с благодарностью вспоминаю своего первого тренера Александра Васильевича Леонидова и его коллег — известного в прошлом футболиста Виталия Голубева и заслуженного тренера Украины Николая Мельниченко, которые тоже помогали моему становлению в детских и юношеских командах. Рад, что моя связь с футбольной динамовской школой все годы не прерывалась.

Летом 1980 года уже новые питомцы Леонидова в очередной раз стали чемпионами Киева. Он позвонил мне и попросил, чтобы именно я вручил им грамоты за эту победу. Я как раз прилетел из какой-то зарубежной поездки, где приобрел маленький симпатичный транзисторный приемник. Я сделал в граверной мастерской соответствующую надпись на крышке приемника и отправился на встречу. Александр Васильевич попросил, чтобы, вручая грамоты, я сказал мальчишкам что-то серьезное, напутственное. Да и мне самому хотелось сказать им какие-то очень емкие, очень нужные слова. Но когда я увидел их глаза, а смотрели они на меня точно так же, как когда-то я на своих кумиров, заготовленные слова растерялись. Волнуясь, я произнес:

— Ребята, ваше счастье, что вы тренируетесь у такого хорошего тренера. Александр Васильевич Леонидов очень любит футбол и воспитал многих отличных футболистов. Это мой первый тренер…

Потом я подошел к Леонидову, крепко обнял его, расцеловал и отдал транзистор с монограммой.

С детства я воспитывался в самых строгих спортивных принципах, которые были заведены в нашей семье. Учился играть в футбол в одной из лучших в Киеве футбольных школ. Благодарная память хранит воспоминания о ней, как и о киевской средней школе № 144, в которой я учился.

Я окончил сто сорок четвертую среднюю школу, что по улице Краснозвездной, шесть. Всегда вспоминаю ее в каком-то розовом цвете. Это не игра слов. Школа была построена после войны. Когда строители сдали в эксплуатацию новенькое четырехэтажное здание, вокруг него был пустырь с грудами строительного мусора. И тогда, рассказывали нам учителя, директор школы Мария Константиновна Коробко бросила клич: «Каждый класс должен привезти в школу по одному самосвалу чернозема». Потом на эту землю сами ученики высадили сто двадцать молодых яблонь. Они разрослись, и весной, в пору их цветения, здание кажется розовым за цветущими деревьями.

Мария Константиновна любила детей, кажется, больше, чем все остальные учителя, и мы это чувствовали. В школе знали о горе в ее семье (она похоронила семнадцатилетнего сына). Все старались хоть как-то приглушить ее боль.

Моим классным руководителем с четвертого по десятый класс была Алла Анатольевна Лакизо. Своих детей у нее не было, вероятно, поэтому всю свою теплоту она отдавала нам. Очень хотела, чтобы мы все дружили, любили свой класс, свою школу, и придумывала для нас все новые и новые интересные дела. Помню, как мы всем своим пятым «Д» совершили интересную поездку на автобусе в Триполье. Алла Анатольевна обещала, что, если постараемся в учебе, сборе макулатуры и металлолома, повезет нас в шестом классе в Прибалтику. Мы постарались, и учительница тоже сдержала слово. Во время зимних каникул я первый раз в жизни уезжал далеко от дома. На вокзале меня провожали мама и папа. Это была очень интересная поездка. Особенно запомнился Вильнюс, его старинные красивые и уютные улочки, первое в Советском Союзе детское кафе «Ежик», интересные встречи с нашими вильнюсскими сверстниками…

К слову, об этой первой в жизни Олега «далекой» поездке мне рассказывала и А. А. Лакизо. Вспомнила довольно курьезный случай:

— В программу пребывания в Вильнюсе, — говорила Алла Анатольевна, — входило и посещение нашими детьми своих вильнюсских сверстников в их семьях. «Эксперимент» был рискованный: не все дети у нас были хорошо воспитаны. Мы, учителя, волновались и накануне тщательно инструктировали наших мальчиков и девочек, напомнили им правила хорошего тона: «Если будут угощать, не жеманьтесь», «За столом старайтесь не чавкать», «Не разговаривайте с полным ртом — прожуйте, а потом говорите»… Блохин пошел в гости вместе с товарищем по классу Юрой Ермишевым. Наши дети возвратились из гостей очень довольные: их прекрасно принимали, сделали на память подарки. Я обратила внимание, что Олег чем-то недоволен. «Олег, что случилось?» — поинтересовалась я. «Ничего особенного», — отвечает. «А все-таки?» — «Не хочется вас расстраивать». Я ему говорю: «В любом случае лучше всегда говорить правду!» А он мне: «Алла Анатольевна, вы только не очень огорчайтесь, но Юра не умеет себя в гостях вести». — «А в чем это проявилось? « — спрашиваю Олега. «Вы же запретили нам разговаривать, пока полностью не прожуешь, — говорит Блохин, — и вот, когда нас угощали, Юрку и спрашивают: «Понравился тебе Вильнюс?» А он им в ответ: «Подождите, вот прожую, тогда и отвечу»…»