Андрей Шляхов - Распутин. Три демона последнего святого

Ольга подтверждала и целительские способности Распутина, помогавшего маленькому Алексею при кровотечениях: «Я видела этот чудесный результат собственными глазами не один раз, я также знала, что это признают его лечащие врачи. Профессор Федоров, выдающийся специалист, пациентом которого был Алексей, не раз говорил мне это, вместе с тем все врачи крайне не любили Распутина».

С чего бы им, врачам, любить Распутина? Необразованного деревенского выскочку, оказавшегося способнее многих светил науки?

Анна Вырубова вспоминает, как в 1915 году, когда докторам никак не удавалось остановить очередное кровотечение у наследника престола, Александра Федоровна срочно послала ее за Распутиным. «Он приехал во дворец и с родителями прошел к Алексею Николаевичу. По их рассказам, он, подойдя к кровати, перекрестил наследника, сказал родителям, что серьезного ничего нет и им нечего беспокоиться, повернулся и ушел. Кровотечение прекратилось».

Спустя некоторое время после гибели Распутина цесаревич Алексей сказал: «Теперь и лечат меня, и молятся, а пользы нет. А он, бывало, принесет мне яблоко, погладит меня по больному месту, и мне сразу становится легче».

Наследнику престола кривить душой в оценке дара Григория Распутина не было никакой нужды. Можно говорить о внушении, о гипнотических способностях, рассматривая их отдельно от целительского дара, но внушением можно снять головную боль, да и то не всегда. Прекращать (и не один раз!) при помощи одного лишь гипноза кровотечения у больного гемофилией вряд ли возможно. Конечно, злопыхатели утверждали, что, дескать, коварная Вырубова, преданная Распутину, давала наследнику какие-то порошки, вызывающие недолговременное преходящее кровотечение, а Распутин появлялся следом и изображал «лечение». Эта версия настолько надуманна и, как говорится, притянута за уши, что заниматься ее опровержением не было никакой нужды. Царской семье Вырубова была предана куда больше, чем Распутину, и вредить здоровью наследника вряд ли бы стала.

О гипнотических способностях Распутина упоминали многие. И многие только к ним одним сводили его загадочный дар.

Феликс Юсупов вспоминал о том, как однажды пожаловался Распутину: «Работать не могу — очень быстро утомляюсь и становлюсь больным». Далее он пишет: «„Старец“ уложил меня на диван, стал передо мною и, пристально глядя мне в глаза, начал поглаживать меня по груди, шее и голове. Потом он вдруг опустился на колени и, как мне показалось, начал молиться, положив обе руки мне на лоб. Лица его не было видно, так низко он наклонил голову. В такой позе он простоял довольно долго, затем быстрым движением вскочил на ноги и стал делать пассы… Сила гипноза Распутина была огромная. Я чувствовал, как эта сила охватывает меня и разливается теплотой по всему моему телу. Вместе с тем я весь был точно в оцепенении. Я пытался говорить, но язык мне не повиновался, и я медленно погружался в сон… Лишь одни глаза Распутина светились передо мной каким-то фосфорическим светом, увеличиваясь и сливаясь в один яркий круг…»

«Но даже человек, который ненавидел Распутина с самого начала, который встретился с ним, имея предвзятое о нем мнение, считавший этого чудотворца несчастьем для России, тот самый князь Юсупов, одержимый лютой ненавистью, который холодно и расчетливо вкрался в доверие к Распутину, чтобы подготовить покушение на него, и то с трудом мог противостоять колдовскому влиянию, которое оказывал и на него Григорий Ефимович», — писал Симанович.

Министр внутренних дел А. Н. Хвостов называл Распутина «поразительным гипнотизером» и продолжал: «На меня вот он не действует, потому что у меня есть какая-то неправильность, что ли, в строении глаз. Но влияние его настолько сильно, что ему поддаются и самые заматерелые филеры, на что уж, знаете ли, эти люди прошли огонь, воду и медные трубы…»

Однако впоследствии тот же Хвостов признавался: «Когда я его видел, я ощущал полную подавленность… Распутин на меня давил, у него была большая сила гипноза».

Преемник Хвостова на посту министра внутренних дел Протопопов тоже находил, «что Распутин имел гипнотическую силу».

Выдающиеся гипнотические способности — очень редкий дар, но одними ими в случае с Григорием Распутиным дело не ограничивалось. Не могло ограничиться.

Сколь бы внушаемы ни были Николай и Александра, как ни ослепил их своей харизмой Распутин, но в отношении всего, что касалось здоровья и благополучия их единственного сына, они были крайне взыскательны и пристрастны. Тем более что им, самодержцам, ни к чему было попусту восхвалять (даже превозносить до небес) старца Григория. Какой им был с того прок?

Тем более что Распутин никогда не кичился своим даром. Он писал императрице: «Милая дорогая мама! Тилиграму получил. Не грусти, молись, милось Божья не по грехам, а по молитвам. Веруй — и наследник будет здоров. А я молюсь неустанно, но что могу? И никто, как Бог, человеку не дано».

Никто, как Бог… И правда — кому, как не высшему разуму, подвластно все сущее?

«С первой же встречи с царевичем, — рассказывал о Распутине Арон Симанович, — он отнесся к больному мальчику с особенной предупредительностью. Он владел даром влиять на людей успокаивающим образом. Его спокойствие и уверенное обращение сильно влияли на людей. Его особенное искусство воздействовать на больных сразу поставило его в надлежащее положение у кровати страдающего мальчика.

Бедный ребенок страдал кровотечениями из носа, и врачи не в силах были ему помочь. Обильные потери крови обессиливали мальчика, и в этих случаях родителям всегда приходилось дрожать за его жизнь. Дни и ночи проходили в ужасном волнении. Маленький Алексей полюбил Распутина».

Натура искренняя, чувствительная, нервная, способная чувствовать сильно и глубоко, Григорий Распутин, словно магнит, притягивал к себе людей. И пусть недоброжелатели, подобные Илиодору, утверждали, что «успех его проявился преимущественно в самых низах народных и в самых верхах», поясняя это тем, что «в низах и в верхах ищут Бога».

Придворный педагог Петр Жильяр рассказывал следователю Соколову: «Относительно роли Распутина в жизни Царской Семьи я могу показать следующее. Распутин появился у Них, должно быть, в 1906 году. Мои многолетние наблюдения и попытка объяснить причину его значения у Них довели меня до полного убеждения, которое мне кажется истиной или очень близким к истине, что его присутствие во дворце тесно связано с болезнью Алексея Николаевича. Узнав Его болезнь, я понял тогда силу этого человека. Когда Мать поняла, что Ее единственный, Ее любимый сын страдает такой страшной болезнью (гемофилия), которую передала Ему Она, от которой умерли Ее дядя, Ее брат и Ее два племянника, зная, что не будет Ему помощи от человека, от науки, Она обратилась к Богу…