Иван Майский - Воспоминания советского дипломата (1925-1945 годы)

Более состоятельные днем, когда крупных налетов не было, работали, как обычно, в своих учреждениях, конторах, магазинах, а вечером, до начала налетов, уезжали за город и там спокойно проводили ночь. Все отели, пансионаты, меблированные комнаты, частные дома в зоне, расположенной на расстоянии 30–40 км от столицы, мгновенно заполнились временными постояльцами, которые охотно платили их хозяевам самые фантастические цены.

Менее состоятельные, которые не могли себе позволить такой роскоши, ночи проводили в бомбоубежищах и «тьюбе» (лондонская подземка). Бомбоубежищ тогда еще было мало, но в «тьюбе» еженощно располагались на ночлег сотни тысяч лондонцев. Часов в шесть-семь вечера повсюду в огромном городе можно было видеть одну и ту же картину: по улицам в мутной мгле приближающейся ночи двигаются бесконечные вереницы людей с чемоданами и мешками в руках, с рюкзаками за плечами, мужчины, женщины и дети; коляски с малышами; старики, опирающиеся на палки; рабочие, грузчики, лавочники, клерки, интеллигенты, актрисы, портье, торговые служащие — все, все, нагруженные постельными принадлежностями и небольшим запасом продовольствия, стремятся неудержимым потоком в «тьюб», чтобы скрыться там на ночь от очередного налета. Внутри, на платформах и в помещениях подземных станций, внезапно возникают пестрые и шумливые походные лагеря. Люди семьями, группами устраиваются на ночлег, едят, пьют, разговаривают, читают газеты, обмениваются новостями, проклинают наци, грозят Гитлеру. В 6 часов утра, когда кончится германский налет, все они поднимутся с каменного пола «тьюба», вернутся домой (если дом уцелел), наскоро позавтракают и побегут на работу. И так изо дня в день, в течение двух месяцев…

Однако и выезжавшие за город, и ночевавшие в бомбоубежищах и «тьюбе» составляли все-таки лишь скромное меньшинство населения Лондона… Ну, а остальные?.. Остальные, все эти пять или шесть миллионов, проводили ночи у себя дома, под гул самолетов, под грохот бомб и треск пламени, полагаясь на случай или счастье. Результат понятен: в период «большого блица» погибло около 50 тыс. человек и во много раз больше было ранено. Свыше миллиона домов и коттеджей было разрушено или серьезно повреждено.

А кроме того, пострадало много важных и известных зданий: Британский музей, картинная галерея Тэта, Тауэр, Английский банк, Букингемский дворец, американское и японское посольства, министерство финансов, здания газет «Таймс», «Дейли экспресс», «Дейли геральд» и «Дейли уоркер», Вестминстерское аббатство, собор Святого Павла, Карлтон-клаб — цитадель консерваторов и многие, многие другие.

И все-таки народ не дрогнул! Он твердо, упорно, деловито, без всякой аффектации и театральности сопротивлялся германской атаке. Один случай произвел на меня особенно сильное впечатление.

Рядом с радиостанцией Би-Би-Си тогда находился большой концертный зал «Квинс-холл». Немецкие бомбардировщики хотели во что бы то ни стало разрушить радиостанцию, но это им как-то не удавалось. Зато окружающие Би-Би-Си здания в полной мере испытали ярость германского «блица». Концерты в «Квинс-холл», однако, продолжали устраиваться, и в слушателях недостатка не было. Как-то мы с женой поехали на очередной концерт в этом зале. Присутствовало не меньше двух тысяч человек. В разгар концерта вдруг тревожно завыли сирены: начинался германский налет. Концерт был прерван, вышел администратор и заявил, что ближайшее бомбоубежище находится там-то и что желающие могут покинуть зал. Я с любопытством ждал, что дальше произойдет?.. Человек десять — я внимательно считал — поднялись и вышли, остальные две тысячи в полном молчании остались на местах. Администратор удалился, и концерт продолжался как ни в чем не бывало, хотя в небе противно гудели самолеты и то справа, то слева слышался грохот падающих бомб. Оркестр играл изумительно, — должно быть, грозная опасность придавала его участникам особое вдохновение…

Да, народ устоял в этом жестоком испытании, и надежды Гитлера на завоевание Англии еще раз были биты.

3 ноября «большой блиц» кончился. Однако это отнюдь не означало, что воздушная война прекратилась. Основная ставка была проиграна, но Геринг хотел по крайней мере возможно больше навредить Англии. 14 ноября был нанесен страшный удар по Ковентри. 500 самолетов с необычайной свирепостью обрушились на этот промышленно важный, но сравнительно небольшой город, насчитывавший около 200 тыс. жителей. Вся центральная часть Ковентри была уничтожена, огромное количество жителей было убито и ранено. Затем последовали крупные налеты на Бирмингам, Ливерпуль, Бристоль, Глазго и другие ведущие города страны. Но все это были уже арьергардные бои в воздухе. Они приносили Англии серьезные неприятности, но не могли скрыть провала «большого блица», с которым Гитлер связывал столь оптимистические надежды.

В ходе войны была пройдена очень важная веха.

Последний крупный налет на Лондон, от которого у меня осталось яркое, но несколько своеобразное впечатление, произошел в ночь с 10 на 11 мая 1941 г. Налет был продолжительный, интенсивный, с участием большого количества германских бомбардировщиков. В ту ночь был разбит зал заседаний палаты общин. Утром 11 мая, узнав о происшедшем, мы с женой сразу же поехали к зданию парламента. Оно было оцеплено кольцом полисменов, однако один из них, служивший постоянно в парламентской охране, сразу узнал меня (я был частым гостем в Вестминстере), пропустил нас с женой и даже охотно взялся быть нашим гидом по развалинам здания. Опустошения, причиненные бомбами, были огромны. Так хорошо знакомый мне зал был разбит, исковеркан, завален беспорядочными грудами камня и дерева. Во многих местах еще горело. Бравый полисмен подробно рассказывал нам о всех перипетиях ужасной ночи, о том, как падали бомбы, как вспыхивали огромные столбы пламени, как с грохотом рушилась крыша, как в неравной борьбе гибли люди и повсюду лилась кровь. Перед нашими глазами вставала мрачная картина. Жена невольно задала вопрос:

— Было очень страшно?

— Да, конечно, это не было прогулкой по парку, — ответил полисмен.

Меня поразило, что голос его, произнося эти слова, почти не отражал никаких эмоций. Полисмен был, как всегда, спокоен и деловит.

Вдруг, точно вспомнив что-то, он внезапно взволновался, даже лицо его покраснело. Полисмен резко ударил тыльной стороной правой руки о ладонь левой и громко воскликнул:

— Но самое ужасное было то, что в эту ночь мы не могли выпить даже по чашке чаю: газовые и водопроводные трубы были перебиты!

Я невольно усмехнулся. Да, предо мной стоял настоящий англичанин.

«Большой блиц» доставил немало трудностей и хлопот советскому посольству и советской колонии. Правда, построенное в посольстве бомбоубежище до известной степени облегчало наше положение, но только до известной степени.