Иван Майский - Воспоминания советского дипломата (1925-1945 годы)

— Премьер-министр, — пояснил Иден, — решил, что будет лучше, если наш ответ на вчерашнее послание мистера Сталина буду давать не я один, а также наши военные руководители.

Затем Иден предоставил слово начальникам штабов, и каждый из них по своей специальности сделал весьма обстоятельные сообщения, смысл которых сводился к тому, что Англия в настоящее время не в состоянии открыть второй фронт во Франции или на, Балканах. Я прослушал внимательно эти сообщения и затем сказал, что передам их содержание своему правительству. Что другое можно было сделать? Ведь я был лишен возможности как-либо проверить слова начальников штабов, а свои сомнения в правильности их выводов я не мог обосновать конкретными данными и фактами.

Зато в вопросах снабжения мои собеседники — как Иден, так и начальники штабов, — были куда более оптимистичны. Они полагали, что смогут удовлетворить всю заявку Советского правительства, но с тем, что примерно половину этой заявки покроет Англия, а вторую половину — США. Англичане, однако, брали на себя все переговоры с Вашингтоном. Выполнение своих поставок англичане обещали начать немедленно, не дожидаясь московской конференции трех держав. Это звучало уже гораздо более обнадеживающе.

Затем начальники штабов удалились, и мы остались с Иденом одни. Я просил министра иностранных дел передать мою благодарность Черчиллю за быстроту и энергию, с которой он разрешил вопрос о снабжении, и затем, сделав нарочно маленькую паузу, спросил:

— А на каких условиях вы будете доставлять нам вооружение и военные материалы?

Иден несколько удивленно пожал плечами и ответил:

— Мистер Сталин в своем послании имеет в виду продажу…

Я мгновение помолчал, как бы собираясь с мыслями, и затем, выразительно взглянув на Идена, сказал:

— А не находите ли вы, что купля-продажа несколько устарелая форма для подобного рода трансакций?.. Есть более современные.

Иден, также выразительно взглянув на меня, спросил:

— Вы имеете в виду ленд-лиз?

— Да, я имею в виду ленд-лиз, — ответил я.

Иден подумал немного и продолжал:

— Этого вопроса я сам не могу решить… Я доложу о вашем желании кабинету и поговорю с премьер-министром.

— Если посмотреть на дело с точки зрения дальнего прицела, — пояснил я, — то применение в данном случае ленд-лиза в интересах самой Англии.

И я развил ту мысль, что если СССР в получении вооружения из Англии будет ограничен своими наличными платежными ресурсами, это может повести к неудачам на фронте, а победа немцев на Востоке Европы имела бы самые гибельные последствия для Великобритании. Иден согласился с моими соображениями и еще раз обещал дать ответ о ленд-лизе возможно скорее. Он сдержал свое слово. На другой день после нашего разговора, 6 сентября, Иден вновь пригласил меня к себе и сообщил:

— Все военные поставки Англии Советскому Союзу будут производиться в порядке ленд-лиза.

Только после этого я телеграфировал в Москву о моих разговорах с Иденом и их результате.

Английский ленд-лиз сильно облегчил нам получение американского ленд-лиза. В начале сентября 1941 г., когда я делал свой демарш перед Иденом, в США еще шла внутренняя борьба по вопросу о том, давать ли вообще ленд-лиз Советскому Союзу. Очень сильные группировки в американском господствующем классе резко возражали против ленд-лиза и требовали, чтобы СССР платил за американское снабжение золотом, валютой, натуральными ценностями, а в крайнем случае пошел бы на экономические уступки, в частности, на отмену монополии внешней торговли. Предоставление нам английского ленд-лиза явилось многозначительным прецедентом, который помог Рузвельту распространить закон о ленд-лизе на СССР.

Так еще одна цепная реакция, начавшаяся моим разговором с Иденом 26 августа, способствовала благоприятному разрешению проблемы военного снабжения СССР из Англии и США.

По вопросу о ленд-лизе произошел любопытный обмен мнениями между Черчиллем и Сталиным. В своем послании от 6 сентября, т.е. уже после того, как данный вопрос был разрешен, британский премьер писал Сталину:

«В первом абзаце Вашего послания Вы употребили слово «продать». Мы не смотрим на дело с этой точки зрения и никогда не думали об оплате. Было бы лучше, если бы всякая помощь, оказанная Вам нами, покоилась на той же самой базе товарищества, на какой построен американский закон о займе-аренде» [193].

На это И. В. Сталин в послании от 13 сентября отвечал:

«Приношу благодарность за обещание ежемесячной помощи со стороны Англии алюминием, самолетами и танками. Я могу лишь приветствовать, что Английское Правительство думает оказать эту помощь не в порядке купли-продажи самолетов, алюминия и танков, а в порядке товарищеского сотрудничества» [194].

Между тем события на советско-германском фронте принимали все более грозный характер. 2 октября Гитлер объявил начало «решающего наступления на Москву», и мощная германская группа армий «Центр» под командой генерал-фельдмаршала Бока, подкрепляемая на флангах крупными танковыми соединениями, обрушила сильный удар на Западный фронт. Немцы заняли Орел. К середине того же месяца положение на Западном направлении настолько ухудшилось, что было объявлено об эвакуации Москвы, а резиденция правительства была временно перенесена в Куйбышев. 16 октября «Правда» писала, что «взбесившийся фашистский зверь угрожает Москве», и призывала «остановить врага, во что бы то ни стало преградить дорогу лютым немецким захватчикам». 20 октября бои происходили уже в районе Можайска и Малоярославца, а в Москве было введено осадное положение. 25 октября «Правда» писала, что «гитлеровская свора продолжает лезть на Москву», а 29 октября начались бои уже на Волоколамском направлении. 3 ноября было объявлено, что бои идут на Калининском направлении. Немцы прилагали громадные усилия к тому, чтобы окружить Москву. Одновременно германские армии быстро продвигались вперед на Южном фронте, 21 сентября они заняли Киев, 17 октября — Одессу, 22 октября — Таганрог, 29 октября — Харьков, в ноябре бои развернулись в районе Ростова-на-Дону.

В конце ноября немцы, неся огромные потери, продолжали медленно приближаться к столице. Однако настроение москвичей, настроение всего народа, настроение армии и правительства было единодушно: Москву защищать до конца. Город был превращен в военный лагерь, улицы перегораживали баррикады и противотанковые заграждения, лучшие дивизии Красной Армии (среди них немало сибирских) были сосредоточены на подступах к столице…

Перелом на Западном фронте произошел в начале декабря. 6 декабря началось советское контрнаступление. Оно пошло быстрым темпом. Немцы к этому времени явно выдохлись и оказывались неспособными противостоять мощному удару Красной Армии. Их надежды на захват Москвы до конца года рухнули. Они отступали, цепляясь за каждую удобную для обороны позицию. Это не помешало Красной Армии 9 декабря освободить Тихвин и Елец, 15 декабря Клин и Ясную Поляну, 16 декабря — Калинин, 20 декабря — Волоколамск, 30 декабря — Калугу. Немецкое отступление продолжалось до рек Лама и Руза, где линия фронта вновь на известное время стабилизировалась. Германия понесла несомненное поражение, первое поражение во второй мировой войне. Миф о ее непобедимости начал блекнуть. Но только начал. «Правда» не без основания писала в номере от 13 декабря: «Враг ранен, но не убит». Однако в то время это имело огромное политическое и психологическое значение не только для нашей страны, но и для всего мира.