Лидия Чуковская - Записки об Анне Ахматовой. 1938-1941

Письмо Ахматовой Харджиеву от 25 мая 1942 года теперь опубликовано («Ахматовские чтения», с. 207).

Статья Веры Кетлинской «Ленинградская тема» помещена в газете «Литература и искусство» 20 июня 1942 года.

Г. М. – возможно, Георгий Макогоненко. Г. Макогоненко в августе 1937 года был в гостях у Л. К., когда в дверь позвонил дворник, и Л. К. поняла, что сейчас придут с обыском (как и случилось). По-видимому, Макогоненко успел унести часть бумаг и книг М. П. Бронштейна и «загадка» может быть связана с этим.

Речь идет о симфонии Шостаковича. Она была исполнена силами оркестра Ленинградской консерватории (которая была эвакуирована в Ташкент) под управлением дирижера Ильи Александровича Мусина. Биограф Д. Шостаковича сообщает: «Для премьеры, приуроченной к 22 июня, к первой годовщине войны, отвели большой зал оперного театра. В день премьеры было сорок четыре градуса в тени… Зал, раскаленный от жары, был переполнен… В финале… торжественность передавалась залу, который тоже поднимался в едином порыве» (С. Хентова. Шостакович. Жизнь и творчество. Т. 2, Л.: Сов. композитор, 1986, с. 94).

В это время 8-я английская армия в Северной Африке сражалась с немецко-итальянскими частями генерала Роммеля, которые рвались в Египет к Суэцу. Поначалу военные сводки сообщали, что англичане терпят поражение.

Леля – А. О. Арнштам, о нем см. с. 395.

Стихи так и начинаются: «Какая есть, желаю вам другую» – о них см. «Записки», т. 2, примеч. на с. 168–169.

«И твердые ласточки круглых бровей» – этой цитатой из Мандельштама начинается одно из ташкентских стихотворений Чуковской. Оно называется «В тифу», так как А. К. в это время тяжело болела брюшным тифом. Обращены стихи к неизвестной могиле мужа: «Какая отрада – сквозь лютый зной / Схватиться за слово поэта, / Чтоб строки на север вели за собой / К могиле, затерянной где-то». (Лидия Чуковская. Стихотворения. М., 1992, с. 31.)

Из этого перечня в ташкентской книге уцелело лишь стихотворение «Лондонцам» – № 51.

Не включены: «Всё это разгадаешь ты один» – № 18, «Август 1940» – № 46.

Светлана Александровна Сомова (1911–1989), переводчица, поэтесса, в годы войны работала литконсультантом в ташкентском отделении Союза писателей. Автор очерка «Анна Ахматова в Ташкенте» (см. «Воспоминания»).

Трудно объяснить, чем вызван столь резкий отзыв А. А. о Муре. В это время с ним случилась новая беда. 21 июля он пишет Е. Эфрон: «В течение июня месяца я находился в почти-абсолютно голодном состоянии… Воля не выдержала; я продал несколько хозяйкиных вещей – рублей на 800 – тайно от нее, конечно. В начале июля, случайно, хозяйка заметила пропажи. – Заявление в милицию, повестка, арест, 28 часов под стражей с уголовниками, допрос, признание… Я дал обязательство хозяйке уплатить ей в течение 4-х месяцев 3000 р….Я уже зондировал ташкентские ресурсы, они равны нулю. Ахматова сидит без денег… да и я всем рассказывать о случившемся не намерен; это мне только может повредить» (Г. Эфрон. Письма, с. 50–51).

Очевидно, Ахматова против обыкновения ничем не помогла Муру на этот раз и произошла какая-то ссора. Некоторое время спустя Мур пишет сестре: «…последние стихи Ахматовой – просто слабы, последняя ее поэма – «1913 год» – сюрреализм. Ахматова остановилась раз и навсегда на одной эпохе; она умерла – и умерла более глубоко, чем мама… Было время, когда она мне помогала, это время кончилось. Однажды она себя проявила мелочной, и эта мелочь испортила все предыдущее; итак, мы квиты – никто ничего никому не должен. Она мне разонравилась, я – ей» (Там же, с. 65).

Душа темна, пути лукавы – строка из стихотворения Ахматовой «О нет, я не тебя любила» – ББП, с. 139.

Оба стихотворения Лидии Чуковской, о которых идет речь, не опубликованы.

Возвращаясь мысленно к своим и ахматовским стихам, Л. К. через четверть века записала в дневнике: «Больше всех поэтов русских я люблю Блока.

Не Ахматову, столь любимую; но это потому, что она – слишком я; из-за нее, например, безусловно из-за нее, я не стала поэтом. Любая моя, мною пережитая мысль, уже высказана ею с такой полнотой и силой, что «тех же щей да пожиже влей» незачем. Когда я хочу что-нибудь про себя рассказать, я могу просто заговорить ее стихами. «И убывающей любови / Звезда восходит для меня». Конечно я и как личность гораздо мельче, потому что для нее существует рост, «Белый, белый Духов день» и пр. Но уж во всяком случае, то малое, что во мне есть (пытка-любовь-смерть), русская природа, Петербург – все это ею выражено. Поэтому сказать: «Ахматова мой любимый поэт» то же, что «я – мой любимый поэт»».

Константин Федорович Исаев (1907–1977), драматург, сценарист, в годы войны работал на Ташкентской киностудии, в июле 1942 года назначен уполномоченным сценарной студии Комитета по кинематографии по Средней Азии. В это время Л. К. работала над сценарием «Аист на крыше» (по рассказам детей) и, очевидно, из-за тяжелой болезни (брюшной тиф) не успела сдать его в срок. О дальнейшей судьбе этого сценария см. с. 547–548. Сценарий сохранился в архиве Л. К.

Синицы – половицы – в стихотворении «Любо вам под половицей / перекликнуться с синицей» – ББП, с. 292.

Страшное о корабле – «На этом корабле есть для меня каюта / И ветер в парусах – и страшная минута / Прощания с моей родной страной» – строки из стихотворения «А я уже стою на подступах к чему-то» (второе в цикле «Смерть» – БВ, Седьмая книга).

«Ленинградская поэма» Ольги Берггольц напечатана в «Комсомольской правде» 30 августа 1942 года.

Ахматова говорит о Бадаевских складах, которые были подожжены зажигательными бомбами 8 сентября 1941 года во время первого массированного налета на город. Пожар продолжался свыше пяти часов. Сгорело 41 строение и в них 3 тысячи тонн муки и около 2500 тонн сахара.

Софья Аркадьевна Журавская, сотрудница Наркомпроса. И она, и Анна Ивановна Ломакина (жены ташкентских высокопоставленных партийных работников), – работали в Комиссии помощи эвакуированным детям. Л. К. тоже входила в эту Комиссию.

Оба стихотворения Лидии Чуковской не завершены и не напечатаны. Первое – «Ты знаешь, я думала раньше…» – обращено к погибшему мужу и кончается цитатой из Мандельштама: «И вчерашнее солнце на черных носилках несут» (из его стихотворения «Сестры тяжесть и нежность…»). Второе – см. с. 510–511.

Ондра Лысогорский (1905–1990), чешский поэт, писавший на ляшском диалекте.