Александр Алтунин - На службе Отечеству

В другой схватке, когда фашисты окружили наблюдательный пункт, старший лейтенант Быков вызвал огонь артиллерии на себя. За это отважный офицер удостоился ордена Красного Знамени.

В памяти однополчан навеки остался подвиг красноармейца 8-й стрелковой роты 3-го батальона 862-го стрелкового полка Николая Талалушкина. У небольшого местечка Клын рота штурмовала опорный пункт противника. Продвижению подразделения мешал фашистский дзот. Бойцы залегли под кинжальным пулеметным огнем. Несколько человек было ранено. Застонал сосед. Подтянувшись на руках, Талалушкин метнулся в находившуюся рядом небольшую выемку. Над головой запели пули. Одна очередь, вторая, третья…

Нахлынула злость. Рука машинально скользнула к сумке. Есть! Талалушкин вытащил гранату. К лицу прилила кровь, стало жарко. Он еще не знал, что предпримет, но и бездействовать больше не мог. Рядом гибли товарищи, с которыми еще сегодня пил, ел из одного котелка, рассуждал о жизни и которые делились с ним, чем только могли. Теперь они, его боевые друзья, лежали на сырой после короткого июльского ливня земле, и не было возможности поднять голову под пулеметным огнем врага.

Талалушкин бросился в сторону невысокого ракитника. Преодолел кустарник, рывком пересек небольшую ложбинку и с разгона упал в густой репейник. Пополз. С каждым метром все ближе и ближе дзот. Уже слышно, как дробью стучат отшвыриваемые от пулемета гильзы. Пора! Коротким взмахом, как учили, он швырнул гранату в амбразуру.

Получай, собака! Пулемет смолк. Но когда Талалушкин ужо собрался подняться, очередь полоснула вновь. "Ах ты, гад!" — сплюнул накатившуюся слюну солдат. Вновь вскипела ярость на фашистов, мешающих завершить атаку, и злость на себя — за то, что не сумел уничтожить дзот, хотя и не был в этом виновен: амбразура оказалась узкой, граната отскочила, разорвалась на склоне бруствера. Взрыв оглушил фашистов, а стеганувшие осколки заставили упасть на дно блиндажа. Но немцы почти тут же пришли в себя и вновь взялись за оружие. Животный страх за собственные жизни придавал гитлеровцам силы.

Совершенно другие мотивы руководили Талалушкиным — страстное желание спасти боевых товарищей, дать возможность роте, батальону и полку в — целом продвинуться вперед, освободить еще один клочок родной земли.

Он вскочил на ноги, рывком перемахнул расстояние, отделявшее его от клокочущего свинцом дзота. Мало кто видел этот стремительный бросок: не до того было товарищам, искавшим выход из создавшегося положения. Но когда оборвалась дробь пулемета и наступила тишина, многие увидели над неприятельской амбразурой распростертое тело солдата. Они тогда не подумали о подвиге. Нет. Просто кто-то из них должен был заставить замолчать пулемет. С криком "ура" бойцы рванулись вперед и овладели опорным пунктом.

Осознание совершенного Николаем Талалушкиным пришло к ним позже, когда командир построил батальон, всех поблагодарил за выполнение задачи, теплое слово сказал о погибших, откинул край плащ-палатки. Всем открылось лицо солдата. Оно было спокойным, лишь немного утомленным, как будто после трудной дороги боец прилег отдохнуть и сейчас встанет и пойдет вместе со всеми дальше. Спокойным и удовлетворенным, исключающим даже малую тень страха. Таким бывает лицо человека, до конца выполнившего свой долг.

— Смотрите, товарищи, вот кому мы обязаны сегодняшним успехом. Рядовой Талалушкин пожертвовал собой ради выполнения задачи, во имя Родины…

Бойцы и командиры, стоя с непокрытыми головами, смотрели на распростертое тело боевого товарища. И что таить, не у одного из них выкатилась скупая мужская слеза. Не могли сдержаться, хотя и понимали: законы войны суровы и в ней без жертв не обойтись.

Вскоре павших в этом бою похоронили. Прогремел залп прощального салюта. Многих из них за проявленное мужество и героизм посмертно наградили, а комсомольцу красноармейцу Николаю Степановичу Талалушкину Указом Президиума Верховного Совета СССР было присвоено звание Героя Советского Союза.

Тем временем подходили к своему логическому завершению бои на орловском плацдарме, в которых принимали участие войска Центрального, Западного и Брянского франтов. Вслед за Орлом были освобождены города Дмитровск-Орловский, Карачев и другие.

Советские войска подошли к оборонительному рубежу Хаген, созданному противником восточнее Брянска.

Враг упорно сопротивлялся. Это и понятно. "В итоге наступления наших войск он лишался (так оно в дальнейшем и было) крупного узла железных и шоссейных дорог, дававшего ему возможность маневра силами и средствами по фронту и в глубину, — Брянска. Следует отметить, что победило наше превосходство в искусстве ведения наступательных операций. Войска 50-й и 3-й армий нанесли удар в тыл вражеской группировке, в направлении Бежицы, а соединения 11-й армии подходили к Десне в районе самого города. Немецко-фашистское командование не сразу определило направление главного удара.

Противник был лишен возможности вести воздушную разведку, поскольку в небе полностью господствовала советская авиация. Под ее надежным прикрытием с 11 по 13 сентября дивизия вела ожесточенные бои с противником на ближних подступах к Брянску. Оборону врага приходилось буквально прогрызать. Сплошные минные поля, дзоты, доты, другие инженерные сооружения прикрывали подступы к дорогам, хуторам, деревням, селам. Раскисший от прошедших дождей грунт, насыщенные водой низины, пойменные луга, болота мешали маневру. Тем не менее полки продвигались вперед. В эти дни частями дивизии были освобождены поселки имени Володарского, Толстого, Воровского, Фокина.

Впереди был Брянск. Разрезанный рекой Десна и ее притоком Болва, город горел. Трудно было понять, что там могло еще гореть: деревянные здания начисто были сожжены в ходе боев сорок первого и во время вражеской оккупации. Эсэсовские факельщики постарались. От старинного города осталось лишь несколько кирпичных зданий. Дивизионные разведчики доносили, что поблизости не наблюдают ни одного строения. То же доложил и командир 889-го стрелкового полка майор Филипп Федорович Заяц. Мост через Десну был взорван.

Полковник Даниловский собрал в штабе командиров частей, повел речь о форсировании Десны и овладении городом Брянском. Глядя на развешанную на стене палатки карту с нанесенной на ней обороной противника, офицеры хмурились. Их беспокоила прежде всего река. Переправочных средств в наличии не было, да и появление их в ближайшие часы не ожидалось; корпус и армия ведут наступление на широком франте, везде водные переправы. Об этом знали, но все же каждый на что-то надеялся: а вдруг дивизионное начальство, связанное со штабами корпуса, армии, может, что и подбросит.