Олег Будницкий - Женщины-террористки России. Бескорыстные убийцы

Поэтому, попрощавшись с беглянками и поручив их дальнейшую судьбу хозяевам дачи, я отправился в Москву связаться через нашу центральную конспиративную квартиру — Кузнецкий мост, зубной врач Гефтер — и руководить дальнейшей работой по укрыванию бежавших. По приезде в Москву сразу бросилось в глаза необычайное явление: городовые стояли с винтовками на постах, и среди полицейских царила большая суматоха и волнение. Я сразу же заметил, что за мной следят два агента, и, чтобы отделаться от них, на полном ходу вскочил в трамвай и поехал к центру. Слез на Театральной площади и пошел к Кузнецкому мосту, но в виду того, что Кузнецкий мост кишел полицейскими и агентами, я на нашу конспиративную квартиру не зашел. Вообще я сразу понял, в какое положение попал; выяснилось, что помогать далее беглянкам я не могу и только повредил бы им, если бы стремился с ними связаться. Никакие приемы и ухищрения не помогли мне отделаться от шпиков. До 2-х часов дня я бродил по Москве и хотел уже обратно ехать в Чухлинку, но побоялся привести за собой шпика и провалить беглянок. Поэтому я принял решение пойти на свою квартиру и сесть. Уничтожив предварительно компрометирующие записки, я явился к себе (по 1-й Мещанской ул., д. № 9, кв. № 9). Квартира была полна полицейскими охранниками всех чинов и рангов, во главе с полицмейстером Золотаревым. Со всех сторон раздались обрадованные крики: «Пожалуйте, мы вас ждем!». Четверо агентов охранного отделения набросились на меня и начали обыскивать. У меня же в засаде попал, между прочим, и известный поэт Владимир Маяковский. Во время составления протокола, когда Влад. Маяковскому пристав задал вопрос, кто он такой и почему пришел сюда, Маяковский ответил ему каламбуром:

— Я, Владимир Маяковский, пришел сюда по рисовальной части, отчего я, пристав Мещанской части, нахожу, что Владимир Маяковский виноват отчасти, а посему надо разорвать его на части.

Общий хохот…

Почти в тот же день были арестованы все участники побега с воли. Для поимки же беглянок была поставлена на ноги не только Московская, но вся полицейско-жандармская Россия; за поимку каждой беглянки была обещана награда в 5000 руб. Охранка и полиция совсем потеряли голову. Характерным явлением служит то обстоятельство, что одна из бежавших каторжанок, Е. Матье, в ту же ночь попала в охранку вместе со своим спутником рабочим, но ее не узнали, и она была выпущена вместе с другими арестованными «девчонками», по выражению жандармского ротмистра. Оставшись одна, наконец, она долго бродила по улицам Москвы никем неузнаваемая и, наконец, отправилась к одной буржуазной даме, которую она когда-то учила русскому языку, и во всем ей призналась и просила приютить ее. Дама эта проживала в Петровском парке, в своем особняке. Она любезно ее приняла, но когда вечером пришел муж этой дамы и узнал об этом, он пришел в ужас и решительно потребовал, чтобы она покинула их квартиру. Дают ей 10 рублей и выпроваживают из квартиры прямо на улицу; но здесь совершенно неожиданно пришла на помощь горничная, которая повела ее тайно от хозяев на чердак. Часа через два после этого весь двор был окружен полицией и жандармами. Обшарили и чердак, где находилась беглянка за какой-то трубой. 2–3 раза были так близко от нее, что чуть-чуть не коснулись ее платья. Наконец, полицейские и жандармы с сыщиками уходят. Через 10 минут после этого на чердак пробирается с большой бельевой корзиной горничная, которая переносит беглянку в корзине с бельем в сарай. Днем она вылезает из сарая, связывается со знакомыми и через них переправляется за границу через Кавказ.

Беглянка Климова попадает к одному инженеру, который на автомобиле перевозит ее к себе на дачу под Москвой, а через некоторое время отправляет ее в качестве своей жены сибирским экспрессом в Сибирь, а оттуда за границу через Китай.

С беглянками Морозовой, Клапиной, Иткинд и Корсунской, которых я устроил в Чухлинке, я условился, что приеду туда не позднее 3-х часов дня, если не сяду. В виду того, что я не возвратился, беглянки, чтобы скрыть следы, в тот же вечер были переведены в лес, и там они ночевали, окруженные вооруженными товарищами. На второй день они были по одиночке отправлены в деревню, где они скрывались некоторое время, а затем, когда более или менее все улеглось, были отправлены за границу через Кавказ.

Несмотря на крупную награду за поимку беглянок, несмотря на то, что вся полиция и жандармерия были поставлены на ноги, большинство беглянок вместе с бежавшей с ними надзирательницей Тарасовой не были разысканы. Из всех бежавших каторжанок были арестованы трое — Иванова, Шишкарева и Карташева, при след. обстоятельствах. Веглянок Иванову и Шишкареву провожал студент сельскохозяйственного института Яковлев, который приводит их на свою квартиру, но об этом узнает квартирная хозяйка и выгоняет их оттуда. Тогда Яковлев уводит их на другую квартиру, но для конспирации предлагает идти сзади него. Но так как он уходит очень быстро, беглянки теряют его из виду и остаются одни на улице, предоставленные своей судьбе. Во время этих скитаний они были арестованы совершенно случайно около одной фабрики городовым, и когда этого городового пристав спросил в участке, почему он их арестовал, городовой ответил:

— Так что, ваше благородие, агитаторы подозрительные, около фабрики все шныряли.

Как оказалось, на этой фабрике в то время шла забастовка, и этот городовой был поставлен, чтобы следить за подозрительными элементами.

Третья беглянка была арестована в трамвае при переезде на другую квартиру, так как агенты охранки опознали ее.

Все же остальные, вместе с надзирательницей Тарасовой, были, как сказано, переотправлены за границу.