Филипп Александр - Королева Виктория

В воскресенье, перед тем как отправиться на прогулку по окрестным лесам, семейство почти в полном составе посетило церковную службу. Королева все еще чувствовала себя недостаточно хорошо и могла совершать прогулки лишь в привезенной с собой «роny-сhаir» под бдительным оком Брауна. Этой могучий гилли не жалел сил, не зная отдыха ни днем ни ночью, дабы уберечь свою государыню от малейшего переутомления и предугадать любое ее желание. Ее дорогая Лецен приехала к ней из Ганновера, и они, заливаясь слезами, вспоминали на пару первые визиты Альберта в Лондон, его исключительную красоту, изящные жесты и уже тогда слабый желудок.

Из Берлина приехали Вики и Фриц и привезли очень плохие новости. Прусский король, не найдя общего языка с парламентом, решил отречься от престола в их пользу. Но потом вдруг передумал. Под нажимом армии и мелкопоместного прусского дворянства он призвал из Парижа на родину Бисмарка, чтобы назначить его своим премьер-министром и одновременно министром иностранных дел. Находившийся в этот момент на водах в Баньер-де-Люшон прусский посол во Франции получил от военно-морского министра генерала Рона шифрованную телеграмму: «Груша созрела», что означало: «Возвращайтесь, вас ждет пост министра-президента». Отец Фрица между тем прибыл инкогнито к Виктории, чтобы поделиться с ней своими проблемами.

Престарелый лорд Рассел, занимавший пост министра иностранных дел, сопровождал королеву в ее поездке на континент. Но 19 сентября, после поражения конфедератов на Потомаке, в войне Севера и Юга произошел перелом. Лорд Грэнвилл сменил лорда Рассела на посту министра ее величества.

А Фриц срочно отбыл в Берлин, где 30 сентября Бисмарк выступил в парламенте со своей программой, которая отличалась неприкрытой воинственностью: «Не речами и не законами следует решать наиважнейшие вопросы современности, как это ошибочно делали в 1848 и 1849 годах, а железом и кровью». Альберт явно не одобрил бы этих слов! Вики терпеть не могла Бисмарка, и он платил ей той же монетой. Однако ее советник, сын Штокмара, советовал ей не вмешиваться в мужские дела.

3 октября Виктория отправилась в Кобург. Ее старшая дочь выехала туда ранним утром, чтобы встретить мать на месте. При появлении кареты королевы гвардейцы взяли на караул, оркестр грянул туш, забили барабаны, затрубили фанфары. «Что за шум! Бедная моя голова! Только бы весь этот грохот поскорее прекратился!» — простонала Виктория, находившаяся во власти воспоминаний. Сидевший позади королевы Браун выпрыгнул из кареты и подбежал к офицеру. «Nix Boom Boom» [88] Ну вы, потише (ломаный немецкий). , — проговорил он самым решительным тоном. И музыка тут же стихла.

Встреча со Штокмаром была очень трогательной. «Как бы я хотел вновь увидеть моего принца живым», — то и дело повторял старый барон, окончательно отошедший от дел и удалившийся на покой в свой родной Кобург. Виктория рассказала ему, что дала поручение королевскому архивариусу сэру Артуру Хелпсу собрать все речи, произнесенные когда-либо Альбертом и написанные им под руководством немецкого барона. А генерал Грей писал ту часть биографии принца, которая охватывала его жизнь до женитьбы. Чтобы помочь ему в этом, Виктория передала Ленхен все письма Альберта, и та должна была перевести их с немецкого языка на английский.

«Королева чувствует себя настолько хорошо, насколько это вообще возможно в подобные моменты сильнейших переживаний, что она испытывает на родине своего горячо любимого принца. Она ежедневно бывает на людях», — сообщала «Таймс». Тетки и кузены королевы толклись в гостиных замка. Виктория отказалась присутствовать на свадьбе сына Феодоры, но поклонилась праху своей тетушки, супруги принца Фердинанда Саксен-Кобургского. Артур часто уходил побродить по горам. Бедный Леопольд где-то поранился. Ему было всего девять лет, и его гемофилия держала всех в постоянном напряжении, заставляя опасаться самого худшего. Перепуганная королева на два дня отложила свой отъезд. Затем непогода вынудила ее задержаться в Брюсселе дольше, чем она рассчитывала. Так что в Осборн она вернулась лишь 28 октября после двухмесячного отсутствия на родине.

5 октября к британскому берегу причалила датская яхта, на борту которой находились принцесса Александра и сопровождавший ее отец. Виктория пригласила будущую невестку провести с ней несколько дней до приезда Берти: «Я хочу, чтобы она научилась видеть нас собственными глазами, а не через очки Б». Принцесса терпеливо выслушивала рассказы будущей свекрови о ее прошлом и о ее дорогом супруге. По-девичьи секретничала с диковатой Ленхен, после смерти отца интересовавшейся лишь лошадьми. Но больше всего она общалась с Аффи, единственным членом семьи, которого смерть отца застала вне дома, он был тогда в море. Аффи рассказал ей, что не-смог даже поплакать там, поскольку ему негде было спрятаться на корабле от посторонних глаз. В отличие от Берти, Аффи был очень привязан к отцу.

Присутствие этой юной восемнадцатилетней датчанки, которую в семье называли Алике, скрасило траур королевы, окончательно покоренной этим «сокровищем, дарованным им небом». Но пруссаки смотрели на все это без особой радости. Они опасались, что отныне в их конфликте с датчанами из-за герцогств Шлезвиг и Гольштейн Англия примет сторону их противников.

А Греция искала себе короля. В этой связи было названо имя Аффи. Но Виктории эта идея пришлась не по вкусу. Юному принцу было всего девятнадцать лет, а Берти мог не сегодня-завтра умереть от тифа. Ведь в Португалии «смерть за три месяца унесла сразу троих принцев». Кроме того, Альберт хотел, чтобы Аффи унаследовал после бездетного Эрнеста престол Кобурга. «Я бы хотела, чтобы немецкое начало свято почиталось и культивировалось в нашем семействе», — писала королева Вики. Но король Леопольд придерживался другого мнения. Он всегда сожалел о том, что ему не достался греческий престол: «Если бы в 1830 году герцог Веллингтон и Абердин не провалили этот проект, я бы непременно уехал туда. Но что тогда стало бы с тобой, моя дорогая девочка? Твой счастливый брак не был бы заключен». Он и сегодня хотел, чтобы греческая корона досталась их семье: «Самой лучшей кандидатурой для этого является Эрнест, который мог бы передать свои полномочия Альфреду... Ему хватило бы ума превратить Грецию в Балканскую Швейцарию».

От всех этих дискуссий у Виктории вновь голова пошла кругом. А тут еще с Мальты, где встал на стоянку корабль Аффи, до них дошли тревожные слухи. «Загуляв» на берегу со своими приятелями-моряками, он познакомился с ка-кой-то девицей. Оставшись без отца и без его наставлений, не покатится ли Аффи вслед за Берти по наклонной плоскости? Какое это было бы огорчение для Альберта! Что бы он предпринял? И как ей на это реагировать? Она чувствовала себя совсем без сил и почти на грани безумия. Дядюшка Леопольд успокаивал ее: «Ты ошибаешься на свой счет: твои речи всегда предельно ясны и логичны, они в точности соответствуют тому, что сказал бы наш дорогой Альберт».