Рене Груссе - Чингисхан: Покоритель Вселенной

Другой монгольский вождь, Хорчи, выходец из племени баарин, также еще в начале карьеры Темучжина предсказал его будущее величие; но, опытный шаман, он потребовал, чтобы в случае осуществления его пророчества тот дал для его гарема три десятка красивых женщин. И вот Чингисхан разрешил ему выбрать 30 луноликих дев из побежденного племени. Более того, он поставил под его начало «лесных людей», населявших северо-западные окраины, иными словами — все таежные сибирские племена, вплоть до верхнего Иртыша.

Подвиги Чжурчедея также не были забыты. Чингисхан его принародно поблагодарил за то, что в битве при Харахалчжин-элсте, исход которой долго не был ясен, он положил конец вражеским атакам, ранив в щеку Тоорилова сына.

— Ведь не известно, как повернулось бы дело, — сказал он витязю, — если бы Сангум не был ранен. Вот это и есть главная заслуга Чжурчедея. Вот почему Вечное Небо открыло нам двери и путь.

Столь же горячие похвалы услышал непобедимый Чжур-чедей и за поддержку, оказанную Завоевателю во время отступления на Халхе, а затем в решающей битве с кераигами,

— Когда мы отступали оттуда, — торжественно произнес Чингисхан, — я чувствовал себя с ним, как за сенью высокой горы

В дни битв ты, Чжурчедей, был щитом моим от врагов

В знак великой признательности витязь получил от евагеля его супругу, Ибаху-беки,

— Если от сонма находящихся у дона моего и подножия ног моих отдаю тебя, как высшую милость мою к нему, — сказал ей Чингис, — то это потому, что Чжурчедей

Покоритель Вселенной не забыл похвалить и своих свирепых «псов»: Хубилая, Джелме, Джебэ и Субутая, — «сильным пригнетавших выи, борцам пригнетавших ягодицы»,

Говоря о них, Чингис сказал следующее:

— А эти вот четыре моих дворовых пса, когда, бывало, отправлялся я в поход, то скажешь: «Кюр!», [40] Вперед. — кремень сокрушали, скажешь: «Гар!», [41] Выходи! Отбой! — скалы раздвигали, бел-камень дробили, топи пересекали!

Не было воина, не услышавшего слов признательносги, сказанных Чингисханом лично ему,

Вот верный Джелме, которого отец, старый Джарчиудай, совсем мальчиком отдал в пажи будущему Чингисхану нести службу у дверей царской юрты,

— При самом моем рождении, — сказал Чингисхан. — спустился к нам с Бурхан-халдуна Джарчиудай-евген с кузнечным мехом за плечами и со своим Джелме. малюткой от колыбели Он подарит мне собольи пеленки Много заслуг у Джелме

Вот Онгур-кравчий, которому хан сказал следующее:

— Ты ведь был со мною одним куренем Ты, Онгур, сын Мунгету-кияна, со своими бесутами и баяудами, вы в туман не теряли дороги, в схватке не отставали, в мокрядь мокли вместе со мной, в сгужу мерзли вместе со мной.

В знак благодарности хан разрешил Онгуру вновь собрать под своим тугом племя баяудов

Особенно теплые слова Чингисхан сказал четверым найденышам, усыновленным Оэлун*

— Четверо вас у моей матери Шиги-хутуху с Борохулом да Кучу с К окочу С попу поднятых вас она на коленях своих нянчила, как родных детей пес гопаля За шею тянула — с людьми равняла, за плечи тащила — с мужами равняла Воспитывала вас с надеждою, что стянете для ее сыновей дружеской сенью,

Чингисхан продолжал:

— И вот каким другом был ты мне, Борохул: в спешных походах, в ненастные ночи не оставлял меня на ночь голодным, Стояли лицом к лицу с неприятелями, и ты не оставлял меня на ночь без похлебки-шолюиа…

Вспомнил Завоеватель и о том, как двое его сыновей: Толуй и Угэдэй, — были спасены — первый Борохуловой женой, вырвавшей его из рук убийцы, а второй — самим Борохулом во время сражения с кераитами в песках Хара-халчжина,

— Ему я обязан жизнью двух моих сыновей, Он полностью возвратил свой долг моей матери,

В час торжества Герой не забыл и тех, кои в дни испытаний погибли за него, как, например, Хоилдар и Чагангоа,

— За го, что друг Хоилдар на брани живот свой положил, пусть получают сиротское пособие даже и потомки его потомков

Обращаясь к Нарин-Тогрулу, сыну Чаган гоа, хан сказал:

— Твой отец пал в бою при Далап бальчжнуте от руки Чжамухи Пусть же и тебе будет назначено сиротское пособие,

Сверх того, он разрешил сыну Чяган-гоа собрать под своим началом родное ему племя негус.

Особенно ласков бил Чишисхан с Сорган-Широй, который, как мы помним, освободил его, юного, от колодки и спас от мести тайчжиудов.

— Об этой услуге я не забывал ни темной ночью во время сна, ни белым днем наяву… Ты же поздновато перешел ко мне от тайчжиудов… Однако сегодня я окажу тебе милость, о которой ты просил.

Просил же Сорган-Шира пастбищ, не облагаемых налогом, находившихся в стране меркитов, в долине Селенги. Его сыновьям — Чилауну и Чимбаю — Завоеватель дал привилегию, в силу которой они могли оставлять себе все добытое на охоте и войне.

Так Покоритель Вселенной в те праздничные дни весны 1206 года на землях верхнего Орхона, где он родился, посреди полей и лесов, воспетых монгольскими бардами, с нежностью вспоминал свою суровую юность и щедрой рукой причащал своей славе товарищей по борьбе.

Затем была проведена реорганизация царской гвардии.

— В прежние времена, — заявил Чингисхан, — наша гвардия состояла из восьмидесяти кебтеулсунов и семидесяти турхах-кешиктенов. Ныне, когда я, будучи умножаем, пред лицом Вечной Небесной Силы, направил на путь истины велеязыкое государство и ввел народ под единые бразды свои, ныне учреждаю сменную гвардию, образуя ее путем отбора из всех тысяч и доведя ее до полного состава тьмы (10 тысяч), считая в ее составе как кебтеулов, так и хорчинов и турханов.

Это отборное войско, подчиненное жесточайшей дисциплине, получило особые привилегии: так, рядовой кешиктен считался чином выше армейского тысячника. Всех гвардейцев царь отбирал сам, и они полностью оправдывали его доверие.

Однажды, обратясь к гвардии, он произнес великолепную речь, донесенную до нас монгольским бардом:

— В пасмурно-облачные ночи юрты мои, имеющие дымники, кругом облегала ты, крепко убаюкивая меня во дворце, старая стража моя. Ты и на этот трон возвела меня!

В звездные ночи дворцы мои кругом облегала, на постели моей не давая мне метаться в тревоге, благословенная стража моя. На высокий престол возвела ты меня!

В переплетающийся дождь, в трескучие морозы решетчатые юрты мои окружала ты, во мгновение ока поднимаясь, верная стража моя, успокоившая мое сердце. Ты и на радостный престол возвела меня!