Лиля Брик - Пристрастные рассказы

7.6.1930.Плачу из-за Володи и из-за себя — это то же самое.

Вечером Ося, Катанян, Петя, Перцов разговаривали как выступить по поводу Раппа.

Коля написал такие плохие стихи «Последний разговор», что я когда прочла, расплакалась — обидно стало. И заглавие какое-то романское. Он пришел поздно с Вагранки — там кружок.

8.6.1930.Утром плакала. Вчера на ночь тоже.

Говорила по телефону с Арватовым. Не хочет больше лечиться. Говорит — «я коммунист, я должен работать, а не лечиться. Ужасно идти навстречу гробу, чтобы он принял меня здоровенького — гробу все равно, примет и больного. Слишком быстрый темп, работа в лоб — боюсь мне ничего не останется». Просит сладенького, трудно достать. Сегодня не нашла нигде ничего. Просит приехать — хочет обнять, поцеловать, поговорить о Володе.

Жалко себя. Никто так любить не будет, как любил Володик.

9.6.1930.Очень одиноко. Застрелилась бы сегодня, если б не Ося.

Всю ночь снился Володя: я плакала, уговаривала не стреляться, а он говорил, что главное на свете это деньги, что без денег не стоит жить. Все это происходило на заседании в каком-то дворце со сборной мебелью. В кресле сидели какие-то «дамы». Володя превратился в Тамару Беглярову, я продолжала ее уговаривать!

10.6.1930.Ни сластей для Арватика, ни окантовок для Володиных фотографий. Не могла войти в Володину комнату — забыла взять ключи.

Литпостовцы украли у кого-то Володины эпиграммы и напечатали!

11.6.1930.Обедала с Осей в «Савой». Сидишь, как в пирожном.

Ездила к Маяковским.

12.6.1930.Читала письмо текстильщицы о том, что в Володе запутались провода, произошло короткое замыкание и он сгорел.

Обидно, что Володик не увидит новую квартирку!

13.6.1930.Вася Каменский прислал статью «Юность Маяковского», читала и удивлялась — до чего глупо написано. Попробую выжать хоть пол-листа.

14.6.1930.Пришла чтица проверять ударения в Володиных стихах — готовит программу из Маяковского. Не знает что такое nihil [117] Ничто (лат.) . и что такое Неру (нрзб.) . Гадость!

Была в крематории, не знала что там делать — урна никак не связана для меня с Володей. Оттуда в зоологический сад — когда смотрела звериков, тосковала по Володе. Очень миленькие ведмежатики с белыми фигурными скобками на грудках. Их поили водой из лейки и поливали им заодно пузики.

Коля Асеев рассказывал, как Пастернак подписался «Свистунов» под воззванием к писателям, чтобы писали о Красной Армии. Черт знает что! Достоевщина какая-то. Потом стал вычеркивать, говорить, что Свистунов это его псевдоним. Петя сказал: такой элегантный мыслитель и вдруг Свистунов!?.

Петя работает над Володиными рукописями и записными книжками. Машинистка переписывает Володины письма и мои к нему и переписанное Петей.

Письмо от мамы, что умер ее доктор. Жалко ее ужасно — теперь это уже одиночество.

15.6.1930.Взяла из окантовки Володины фотографии.

Приехал из Лысьвы Аля. Работа изумительно интересная, план превысили на 75 %, но трудно с жратвой и клопы и тараканы.

16.6.1930.Заезжала за Осей к Асеевым. Там Радлов. Обсуждали «действо» в парке культуры. Очевидно Радлов бездарен совершенно.

17.6.1930.Совкино заказывает Осе сценарий о Чернышевском. Заведующий сценарной частью, когда Ося пришел, сказал секретарю: дайте дело Чернышевского.

Упразднили репертком — как же теперь без папы и мамы?!

Звонят люди с ордерами на Володину комнату.

18.6.1930.Абр. Петр. [118] Абр. Петр. — А. П. Штеренберг. подарил мне фотографию Володи в кепке. Негатив потерян. Принес фотографию — мы у гроба. До чего безнадежно. Асеевы уехали в Теберду. Никому ничего от меня не нужно. Застрелиться? Подожду еще немножко.

19.6.1930.Звонили из Совнаркома — придут завтра в 5 ч. — говорить о том, как выполнить Володину волю.

20.6.1930.Приезжали из Совнаркома. Сказала ему про семью, про комнату, про ком-академию, про Госиздат и театры; забыла сказать про урну.

21.6.1930.Ося боится, как бы Маруся не родила Давиду внука.

22.6.1930.В Правде статья о Володе — до Демьяна Бедного далеко, конечно, но все-таки и он не плох.

23.6.1930.Абсолютно устала. Весь день гладила самое себя по шерстке.

24.6.1930.Получила в Моуни (нрзб.) охранную бумажку на Володину комнату. Восстановилась в профсоюзе.

25.6.1930.Собираю Осю на Волгу. Боюсь, не оказалось бы там голодно. Едет со своим чаем-сахаром, со сдобными сухариками, с запасом Герцеговины.

Ося рассказывал в студии Вахтангова проект пьесы из Отцов и детей.

26.6.1930.Весь день собирала Осю. Он уехал с чайником и с Женей за час до отхода поезда.

27.6.1930.С утра взялась писать о Володе. Боюсь, ничего не выйдет. Писать о том, как прожили, как ссорились, мирились? О работе напишет Ося. Со стороны я Володю не наблюдала. Да и не могу я сейчас писать объективно. Может быть, когда-нибудь.

28.6.1930.Письмо от Эли о том как Арагон пошел к Андрею Левинсону на дом бить посуду и драться за похабную статью о Володе.

«Лиля люби меня». Я люблю.

29.6.1930.Всё утро писала о Володе — может быть и сумею.

30.6.1930.Приснилось, что пришел разнощик с лотком фруктов и овощей, а Сноб смотрит и говорит: удивительно, до чего у нас ничего не умеют делать — почему например все фрукты разных размеров?

Болит поясница. С горя прочла «Место под солнцем» Инбер — пустое место.

1.7.1930.Весь день лежу. Писала о Володе — не так как нужно, но лучше писать как-нибудь, чем совсем не писать.

Осик шлет телеграммы — устроились удобно, кормят хорошо.

Я абсолютно согласна с политикой Сталина — во-первых, интуитивно, во-вторых, соображаю кое что, пожалуй, даже все соображаю, хотя и не очень подробно.

2.7.1930.Оказалось — грипп.

Читаю «Вазир Мухтара». [119] «Смерть Вазир-Мухтара» — роман Ю. Тынянова (ред.). Несимпатичная книжка. Ужасная безвкусица.

Приехал Катанян из Тифлиса. Рассказывает, что приехали туда актеры художественного театра и создали мыльную панику — стали покупать по сто кусков. Сейчас весь Тифлис стоит в очереди за мылом.

4.7.1930.Осик пишет, что «еды хватает, но вкуснее всего взятое с собой из дому!!»?! Боюсь, не голодно ли.

На ногах стоять еще трудно.

5.7.1930.Получила две бумажки для Ал. Алексеевны — одну на кремлевское леченье, вторую на дома отдыха Цекубу.

Безыменский говорил на съезде очень плохими стихами. Начал — «товарищ съезд». Обидно за Володю.