В. Балязин - Герои 1812 года

Повторные атаки не принесли французам успеха. Опять началась бомбардировка города неприятельской артиллерией. Наполеон приказал сжечь его. «Тучи бомб, гранат и чиненых ядер полетели на дома, башни, магазины, церкви, — описывал очевидец. — И дома, церкви и башни обнялись пламенем — и все, что может гореть, — запылало!.. Опламененные окрестности, густой разноцветный дым, багровые зори, треск лопающихся бомб, гром пушек, кипящая ружейная пальба, стук барабанов, вопль старцев, стоны жен и детей, целый народ, падающий на колени с воздетыми к небу руками: вот что представлялось нашим глазам, что поражало слух и что раздирало сердце!» Толпы жителей бежали из огня, полки русские шли в огонь; одни спасали жизнь, другие несли ее на жертву. Длинный ряд подвод тянулся с ранеными. Под покровом ночи русские войска, оставив для прикрытия несколько егерских полков, начали покидать Смоленск. Уходила и сильно поредевшая 27-я дивизия. Она до конца выполнила свой долг.

«Заметить надобно, — писал Д. П. Неверовский сестре, — что дивизия три дня кряду была в жестоком огне. Сражались как львы, и от обоих генералов я рекомендован наилучшим образом. Оба дня в Смоленском ходил я сам в штыки. Бог меня спас, только тремя пулями сюртук мой расстрелян. Потери были велики, как офицеров, так и рядовых».

Взятие Смоленска было значительным успехом для Наполеона. Теперь русская армия до самой Москвы не имела крупного опорного пункта. Недаром М. И. Кутузов, узнав о падении крепости, сказал: «Ключ к Москве взят».

Отходящая армия начала готовиться к решительному сражению. 24 августа главнокомандующий донес в Петербург: «Позиция, в которой я остановился при деревне Бородино в 12 верстах вперед Можайска, одна из наилучших, которую только на плоских местах найти можно. Слабое место сей позиции, которое находится с левого фланга, постараюсь я исправить искусством. Желательно, чтобы неприятель атаковал нас в сей позиции, тогда я имею большую надежду к победе».

Чтобы укрепить «слабое место» на левом фланге позиции, у деревни Шевардино был сооружен редут. Он представлял собою правильную пятиугольную площадку, окруженную по периметру земляным валом и глубоким рвом. Укрепление предназначалось для круговой обороны. Оборонять его было поручено отряду, в который входила и 27-я дивизия. Отряд возглавлял племянник и соратник А. В. Суворова генерал-лейтенант А. И. Горчаков.

Пехотные полки 27-й дивизии, построенные в две линии батальонные колонны, заняли место непосредственно у редута. Егеря же в составе сводного отряда рассыпались впереди от деревни Доронино и дальше по оврагу до села Ельня.

Егеря первыми и встретили неприятеля. Они открыли огонь во фланг вражеского корпуса, мешая развертыванию сил французов. Наполеон решил овладеть редутом. Сюда он бросил свыше 30 тысяч пехоты, 10 тысяч конницы и 186 орудий. Противник нанес удар по егерям. Те отстреливались около двух часов. Потом начали отходить. На помощь 50-му Егерскому полку, оказавшемуся на направлении главного удара противника, Неверовский двинул Тарнопольский полк.

Тарнопольцы шли в бой под музыку. Густой огонь французских пушек и ружей не смог нарушить их движения. Даже ранение командира полка не уменьшило силу их порыва. Неприятельская пехота дрогнула и побежала — с развернутыми желто-красными знаменами тарнопольцы преследовали ее. Положение было восстановлено.

Но французы усилили артиллерийский огонь. По брустверу, рву запрыгали черные шары ядер. Одна из гранат попала в пороховой ящик. Взрыв бросил наземь находившихся рядом пехотинцев. Многие из них уже не смогли подняться.

Редут заволокло дымом.

Тем временем французы стали обходить с флангов. Обороняющиеся оказались в сложном положении.

Батальоны 27-й дивизии свыше десяти раз ходили в атаки. Уже были ранены почти все бригадные и полковые командиры, поредели ряды солдат. К семи часам вечера французы, имея численное превосходство, оттеснили их и захватили редут…

В это время со 2-ю гренадерской дивизией сюда прибыл Багратион. Он сам повел могучих гренадеров вперед, их поддержали остатки дивизии Неверовского. Французы попытались нанести фланговый удар своими двумя колоннами, но попали под удар русской конницы. Кирасиры и драгуны смяли неприятельскую пехоту. Через два часа совместными усилиями кавалерии и пехоты укрепление было очищено от противника.

Над полем сражения опускалась ночь. В темноте бой постепенно затихал. Вскоре лишь одинокие выстрелы егерей да стоны раненых нарушали тишину.

Вдруг защитники редута услышали топот многих ног. Они стали внимательно всматриваться в сторону неприятельских позиций.

— Кажется, снова идут, — крикнул кто-то позорче.

— Вряд ли! Наверное, маневрируют…

Неожиданно вспыхнувшие в неприятельском стане несколько стогов сена прояснили картину.

Оказывается, французы, пользуясь темнотой, решили захватить редут внезапным ударом.

Пламя хорошо подсвечивало густую неприятельскую колонну, приближавшуюся к русским позициям.

Дмитрий Петрович получил приказ князя Горчакова задержать противника до подхода резервов. Мгновенно оценив обстановку, Неверовский приказал подчиненным ссыпать порох с ружейных полок. Убедившись, что его требование выполнено, он, стараясь все делать тихо, без лишнего шума, повел своих пехотинцев навстречу врагу. В ночной тиши закипел жестокий штыковой бой…

Князь Горчаков тем временем приказал своему последнему резерву — батальону Одесского полка имитировать атаку. Барабанщики начали старательно выбивать сигнал «Поход». Пехотинцы же стали кричать «ура!», не двигаясь с места.

Французы, изумленные неожиданным сопротивлением, яростью ночного штыкового боя, сигналами барабанщиков и громким «ура!», заколебались, начали перестраиваться в каре, готовясь к отражению атаки конницы.

Воспользовавшись их заминкой, подоспела 2-я кирасирская дивизия. Она и произвела последнюю в этот день атаку. Кирасиры опрокинули французов, захватив несколько орудий.

Кутузов считал, что удерживать редут следует до тех пор, пока войска 2-й Западной армии не устроятся на новой позиции за Каменским оврагом. С наступлением ночи надобность в этом отпала, и отряд Горчакова в полном порядке начал отход.

Бой за Шевардинский редут был очень напряженным и кровопролитным. Об этом можно судить по потерям дивизии Неверовского. Накануне сражения она получила пополнение — 4 тысячи рекрутов — и насчитывала 6 тысяч человек. А из боя Неверовский вышел с тремя тысячами. Почти все оставшиеся в живых солдаты и офицеры его были ранены.

Кутузов отметил бой у Шевардина специальным приказом, который объявлен был всей армии: «Горячее дело, происходившее вчерашнего числа на левом фланге, кончилось к славе российского войска…»