В. Балязин - Герои 1812 года

Через год, 3 апреля 1814 года, шесть егерских полков: 1-й, 3-й, 8-й, 14-й, 26-й и 29-й — получили наименование гренадерских егерских с сохранением прежней нумерации полка. 30 августа 1815 года все гренадерские егерские полки были переименованы в карабинерные. Награжденный 3 апреля 1816 года за отличия в Отечественную войну, 17-й егерский полк стал сразу карабинерным.

Присвоение имени шефа из числа владетельных иностранных особ заслуженным боевым полкам началось 7 октября 1814 года, когда гренадерский Кексгольмский полк получил дополнение к своему наименованию — «его величества императора австрийского (Франца I. — В. Д. ) полк». В тот же день гренадерский Петербургский стал «его величества короля Прусского (Фридриха Вильгельма III. — В. Д. ) полком».

Еще четыре полка русской армии носили имена европейских монархов: 5 марта 1816 года гусарский Белорусский стал полком принца Оранского, 6 февраля 1818 года — пехотный Калужский получил имя принца Вильгельма Прусского, а 20 июня того же года гренадерский Перновский — его старшего брата, наследного принца Прусского, будущего короля Пруссии Фридриха Вильгельма IV.

Лифляндский конно-егерский (до 17 декабря 1812 года драгунский) стал в 1814 году полком короля Вюртембергского, хотя в войне с Францией это королевство поддерживало Наполеона [43] Шефом был правивший с 1816 года Вильгельм I, а не скомпрометировавший себя сотрудничеством с французами Фридрих I. .

Из всех вышеперечисленных августейших шефов лишь один имел отношение к подшефному до его переименования. Принц Вильгельм Прусский (будущий первый император объединенной Германии Вильгельм I) в 1814 году, в сражении 15 февраля при Бар-сюр-Об, семнадцатилетним капитаном встал во главе Калужского полка в решительную минуту сражения и увлек его в атаку, за что был отмечен 3 августа того же года почетным русским боевым орденом Георгия IV степени.

Значительно справедливей было присвоение ряду полков русской армии имен героев войн с Наполеоном как «вечных шефов в память 1812 года». Первый раз такие награды (а именно наградами и можно это считать) получили 17 августа 1826 года два полка — Псковский пехотный, названный «генерал-фельдмаршала князя Кутузова-Смоленского», и 2-й карабинерный (бывший 3-й егерский), ставший карабинерным генерал-фельдмаршала князя Барклая-де-Толли.

25 марта 1891 года Устюжский пехотный полк получил имя генерала Багратиона как потомок егерского генерал-майора Багратиона полка, с которым Петр Иванович ходил в атаку еще под командованием великого Суворова в Итальянском походе. 12-й драгунский (с 1907 года гусарский Мариупольский) назван именем генерал-фельдмаршала кн. Витгенштейна, а 156-й пехотный Владикавказский — генерала Ермолова полком. Имя Ермолова носила также с 29 сентября 1897 года 2-я конно-артиллерийская батарея, командиром которой когда-то он был, поместившая изображение Алексея Петровича даже на своем так называемом «полковом» знаке, что было редчайшим случаем в истории русских нагрудных знаков (лишь два полка из сотен поместили портрет Суворова на знаках — это Фанагорийский, любимый полк полководца, и Суздальский, в котором он был командиром).

26 января 1909 года один из самых славных кавалерийских полков русской армии, Гродненский гусарский, был назван 6-м гусарским Клястицким генерала Кульнева полком.

В 1912 году, в связи со столетием Отечественной войны 1812 года, имена «вечных шефов» получили еще 11 полков: 26 августа, в годовщину Бородинского сражения, пехотный Бутырский стал полком генерала Дохтурова, Копорский — генерала Коновницына, Одесский — Александра I, Ревельский — генерала Тучкова 4-го, Симбирский — генерала Неверовского, Смоленский — генерала Раевского, Тобольский — генерала Милорадовича, гусарский Ахтырский получил имя генерала Дениса Давыдова, Белорусский — снова Александра I, Изюмский — генерала Дорохова и Сумской — генерала Сеславина.

Следует назвать еще три полка, имевших почетные наименования, — фамилии героев 1812 года, — это казачьи Донские 13-й генерал-фельдмаршала Кутузова-Смоленского, 4-й генерала Иловайского 12-го и 10-й генерала Луковкина полки.

Число полученных наград не всегда отражает реальный вклад воинской части, подразделения или отдельного солдата и командира в общую победу. Многие тысячи крестьян, мужественно боровшихся с вражеским нашествием, в манифесте Александра I, изданном по случаю победы 30 августа 1814 года и перечисляющем различные льготы и награды, могли бы, если б были грамотными, найти строчки и о себе: «Крестьяне — верный наш народ, да получат мзду свою от бога».

Среди офицеров и даже генералов, участников этой эпопеи, есть полузабытые и совсем забытые имена. В числе таких героев был один, не получивший ни одной награды и погибший в сражении. Это Андрей Сергеевич Кайсаров, брат знаменитого генерала 1812 года В. С. Кайсарова. В отличие от своего родственника Андрей Сергеевич был сугубо гражданским человеком, профессором Дерптского университета, имевшим ученые звания доктора медицины и истории. В 1812 году патриот А. С. Кайсаров вступил добровольцем в армию и стал заведовать походной типографией М. И. Кутузова. Но относительно спокойная работа в тылу армии его не удовлетворяла, и профессор перешел в строевую часть с чином майора. 13 мая 1813 года А. С. Кайсаров был убит в бою при Гайнау. Десятки и сотни подобных судеб дала героическая Отечественная война 1812 года.

Особо стоит в ряду наград этой эпохи грамота, данная Москве как городу, ставшему символом всенародной борьбы с врагом. Не случайно в грамоте говорилось: «Москва и подвигами, и верностью, и терпением своим показала пример мужества и величия».

Среди российских подданных оказалось «некоторое, но, к утешению, весьма малое число заблудших людей, из которых иные от страха и угроз неприятельских, иные от соблазна и обольщений, иные же от развратных нравов и худости сердца, забыв священный долг любви к Отечеству и вообще добродетели, пристали к неправой, богу и людям ненавистной стороне злонамеренного врага; сих, по мере вины их, правосудие долженствовало бы наказать». Но по случаю радостного события — победы — изменники, которых действительно было крайне мало, получили прощение и не понесли наказания. Конечно, презрение со стороны русских людей к перешедшим в тяжелое для страны время на сторону врага нельзя было ни уменьшить, ни запретить никакими манифестами. Но то, что предавшиеся врагу не были формально наказаны, говорит еще раз о силе и величии души народа, остановившего и разгромившего в тяжелейшем сражении грозного к коварного врага, посягнувшего на его Родину.

Валерий Дуров

Штурм Измаила