В. Балязин - Герои 1812 года

Известие о смерти Кутузова потрясло Дохтурова, Он немедленно выехал в Бунцлау. Для Дохтурова Кутузов был не просто великий полководец, но и учитель, соратник, боевой товарищ. После смерти Багратиона это была для Дохтурова самая большая личная потеря. Он скорбел о полководце как человек и как сын России, понимавший великое значение Кутузова для спасения Отечества.

По возвращении в Варшаву Дохтуров продолжал формирование Польской армии, возглавлять которую вскоре император поручил Беннигсену.

Этим назначением Александр I еще раз выказал свое пренебрежение к талантливым русским полководцам. Ни поражение русских при Фридланде, ни самовольное передвижение Беннигсеном 3-го корпуса Тучкова при Бородине, лишившее Кутузова возможности нанести удар с левого фланга, ни предательски бездарная позиция, выбранная Беннигсеном для сражения под Москвой, — ничто в глазах императора не поколебало отношения к Беннигсену.

О назначении Беннигсена командующим Дохтуров узнал еще до окончания формирования Польской армии и был доволен этим назначением, о чем он писал жене в письме от 1 июня 1813 года: «Я чрезмерно рад, что я имею начальником сего достойного и почтенного человека и что освободился от Барклая…» Такое отношение Дохтурова вполне понятно. Дохтуров помнил поведение Беннигсена на совете в Филях, когда Беннигсен с жаром отстаивал необходимость обороны Москвы, а Барклай, напротив, был первым, кто предложил ее сдать. Но если сам Дохтуров не мог допустить мысли об оставлении Москвы без сражения как патриот, то Беннигсена волновало, что скажут об этом в Европе и понравится ли это государю, о чем он и указал в записке, приложенной им к письму Александру I от 19 января 1813 года.

Дохтуров принял командование новым корпусом. С выпестованным им 6-м корпусом, полки которого он лично водил в бой еще при Кремсе и Аустерлице, пришлось расстаться навсегда. Дохтуров понимал, что со смертью Кутузова отношение ко многим выдающимся русским военачальникам изменилось. Русскую армию теперь возглавляли император и Барклай-де-Толли.

Положение Дохтурова было сложным. Что касается Барклая-де-Толли, то к его военным способностям Дохтуров относился, мягко говоря, скептически, считая его «не сродным к командованию никакой части, а уж и более армиею». И хотя Дохтуров прямо не говорил об этом, очевидно, такое отношение не могло укрыться от Барклая. Император же внешне выказывал Дохтурову свое полное расположение, вместе с тем, например, он не удовлетворил представление Кутузовым к награждению Дохтурова орденом святого Георгия второй степени за Бородино. Теперь же Александр I приблизил к себе Барклая, и Дохтурову, конечно, оставалось лишь следовать распоряжениям.

Новая антифранцузская коалиция готовилась к сражению под Лейпцигом. Корпус Дохтурова вел ожесточенный бой под Дрезденом, когда основные соединения русской армии двигались к Лейпцигу. Вскоре Дохтуров получил предписание идти на соединение со всей армией. В течение пяти дней под проливным дождем войска Дохтурова совершали марш к Лейпцигу, и к вечеру 5 октября корпус подошел к Фухсгейну под Лейпцигом. Здесь готовилась так называемая «битва народов».

Утром 6 октября корпус Дохтурова начал наступление на южную окраину города. Особенно ожесточенная схватка была с кавалерией Нансути и бригадой старой гвардии, брошенной Неем против дивизий Дохтурова. Однако французская конница была разбита, а гвардия отступила. К вечеру 3-й корпус достиг предместья Лейпцига. Утром следующего дня войска союзников с разных направлений начали штурм города и к полудню одновременно вошли в него.

В письме к жене Дохтуров сообщал, что жители Лейпцига приветствовали освободителей, выглядывали из окон, кричали «Ура!», бросали на улицу цветы. «К славе войска нашего, — отмечал Дохтуров, — ни один обыватель и ни один дом не были ограблены». Дохтуров был скуп на слова. О битве при Лейпциге он пишет: «Скажу о себе, друг мой, корпус мой дрался славно и везде опрокидывал неприятеля, и дело было у меня весьма жаркое». За этими строками стоят талант полководца, железная воля военачальника, громадная работа по организации боя.

Отступление французов из Лейпцига было столь беспорядочно, что Дохтуров сравнивал его с бегством Наполеона после поражения при Красном.

Некоторое время корпус Дохтурова вместе с другими соединениями преследовал французов, но затем ему было предписано взять Магдебург, в котором засел сильный французский гарнизон.

Дохтуров, щадя своих солдат, не стал предпринимать штурма крепко защищенных стен. Он выбрал момент, когда значительная часть французов вышла на одну из очередных вылазок, и внезапным ударом отрезал их от крепости. Магдебург пал.

Затем корпус Дохтурова участвовал в осаде Гамбурга, длившейся несколько месяцев. Оборону города возглавлял маршал Даву. Сопротивление было отчаянным. Командующий армией Беннигсен предлагал французам, сдаться, но Даву отказался капитулировать даже тогда, когда Наполеон уже отрекся, а Париж был взят союзными войсками. Сам же Беннигсен вел действия не очень решительно. В письме к жене Дохтуров отмечал, что Беннигсен рассчитывает получить фельдмаршала в случае взятия Гамбурга, однако боится решительных действий, так как если в этом деле потерпит неудачу, то желанное звание отодвинется от него еще дальше, — чем оно было теперь. И если при назначении Беннигсена Дохтуров радовался своему избавлению от Барклая, то теперь «сей достойный и почтенный человек» предстал перед ним в ином свете. «Не можешь представить, друг мой, как этот человек переменился: из него сделался самый ловкий и льстивый придворный, он даже не смеет писать Государю самых нужнейших вещах, боясь его не огорчить; а сверх сего слаб до бесконечности, управляем всеми, кто его окружает. Каково мне видеть все это и не в состоянии ничего поправить. По его милости мы, кажется, вечно назначены блокировать крепости…» — писал Дохтуров жене.

Изменился не Беннигсен. Просто Дохтуров, наконец, увидел подлинного Беннигсена. Да и не только его одного. Видя вокруг себя среди многих высших чинов интриги, ложь, заботу о яичной выгоде, Дохтуров опасался «с подобными начальниками потерять репутацию». В нем окончательно созрела мысль после завершения войны оставить службу.

Гамбург капитулировал лишь 19 мая 1814 года. Эта была последняя военная операция, в которой Дохтуров принимал участие. По окончании ее Дохтуров взял годичный отпуск для поправки здоровья, однако отпуск пришлось прервать в связи с тем, что бежавший с Эльбы Наполеон снова пришел к власти. Русская армия двигалась к Рейну, но уже во время похода стало известно о разгроме Наполеона при Ватерлоо.