Ганс Шпейдель - Вторжение 1944 года. Высадка союзников в Нормандии глазами генерала Третьего рейха

Весной 1944 года 17-я немецкая армия вела сражения не на жизнь, а на смерть в Крыму. Эту армию можно было бы спасти, будь полуостров оставлен вовремя. Даже в январе 1944 года Гитлер все еще верил, что может удерживать севастопольский плацдарм, который был окружен и осажден, и что он должен это сделать ради того, чтобы в политическом плане произвести впечатление на Турцию. Остатки 6-й армии под командованием пехотного генерала Отто Велера, которые вели бои на передовой позиции между Бугом и Днестром, отступали, как раненый лев. Тем временем значительно превосходящие силы противника пытались потеснить его с северного фланга и окружить 1-ю танковую армию.

Своевременный отход из Бессарабии и подготовка оборонительного рубежа вдоль реки Прут с Карпатскими горами в качестве опорного пункта были предложены Гитлеру. Это временное решение могло бы дать короткую передышку на то время, пока принимались окончательные решения, но он отверг его.

Фельдмаршалы фон Клейст и фон Манштейн, бывшие главнокомандующие центральной группой армий «А» и группой армий «Юг», 31 марта были смещены, а на их место назначены новые выдвиженцы – генерал-полковник Шернер и фельдмаршал Модель.

На фронтах групп армий «Центр» и «Север» было обманчиво спокойно, если не считать локальных перестрелок. В это время в штаб-квартиру фюрера поступили сообщения о подготовке удара Советской армии по группе армий «Центр».

Адольф Гитлер не видел или не хотел видеть жизненно важных проблем на Восточном фронте, которые возникли с 1 января 1944 года. Вероятная потеря русской глубинки лишала Центральную Европу значительной доли продовольствия и сырья, которые поступали из этих районов.

Даже сторонние наблюдатели могли заметить напряженность, царившую в штаб-квартире Верховного командования. Начальник штаба армии, генерал-полковник Цейтцлер, ответственный за Восточный фронт, и его помощники ушли из зала заседаний совещания в Берхтесгадене, когда генералы Йодль и Варлимонт начали дискуссию о фронтах «главного штаба вооруженных сил» – в Норвегии, Финляндии, на западе, на Средиземном море и на Балканах.

Двойственность, свойственная Верховному командованию вермахта (вооруженных сил) и Верховному командованию армии, имела своим происхождением умонастроение Гитлера. Начальник штаба оперативного командования вермахта в Верховном командовании вооруженных сил, генерал-полковник Йодль под непосредственным влиянием Гитлера руководил всеми операциями на этих театрах военных действий, в то время как генерал Цейтцлер, начальник штаба армии, с армейским аппаратом под своим командованием должен был довольствоваться лишь Восточным фронтом. У него было прозвище Восточный шеф, и он имел меньше полномочий по принятию решений, чем Гинденбург и Людендорф в первый год Первой мировой войны. Такое распределение властных функций в Верховном командовании приводило к каждодневным трениям и серьезно вредило ведению войны в целом. Это стало особенно заметно после 3 июня 1944 года, когда началось летнее наступление советских войск на группу армий «Центр».

Еще большая сумятица в военном руководстве проистекала от противоречащих друг другу целей и требований гросс-адмирала, командующего военно-морским флотом (Кригсмарине) Дёница, и рейхсмаршала, командующего люфтваффе Геринга. С весны 1943 года ведение боевых действий подводным флотом показывало все большую неэффективность, а потери флота уже были невосполнимы. Люфтваффе так и не оправилось после поражения, которое потерпело в битве за Британию.

В начале 1944 года военная ситуация, следовательно, не была особенно обнадеживающей. Однако фронты на западе, юге и востоке все еще удерживались и военная катастрофа еще не произошла.

Тяжелые военные и политические потрясения коренным образом изменили состав германских вооруженных сил и подорвали их внутреннюю связь.

Гитлер взял на себя верховное командование вермахтом 2 августа 1934 года после смерти президента фон Гинденбурга. Он определил характер собственной ответственности в письме от 20 августа военному министру [1]генерал-полковнику фон Бломбергу в следующих выражениях:

«Сегодня, когда вступил в силу закон от 2 августа, я хочу поблагодарить вас и вермахт [2]за клятву верности, которую вы дали мне, вашему фюреру и верховному командующему. Так же как офицеры и солдаты поклялись в верности государству в моем лице, я всегда буду рассматривать своим высочайшим долгом защиту репутации и целостности вермахта во все времена. Выполняя завет бессмертного фельдмаршала [фон Гинденбурга], оставаясь верным себе, я хочу, чтобы армия оставалась единственным носителем символа нации. Адольф Гитлер, фюрер и рейхсканцлер».

До 4 февраля 1938 года он более или менее держал обещание, данное президенту рейха фон Гинденбургу, и противодействовал политизации армии. Он также воздерживался от вмешательства во все военные вопросы в первые годы своего утверждения у власти.

Заявка на захват власти «штурмовыми отрядами» (SA) гитлеровских «коричневорубашечников» не была реализована из-за событий 30 июня 1934 года. Но рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер в 1937 году начал вооружать некоторые части СС. Это вело к двойственному положению при существовании армии и сил СС, требовавших политического и военного лидерства. Гитлер не сдержал слова, обещав армии, что она останется «единственным носителем символа нации».

Силам СС были предоставлены преимущества преторианской гвардии, и они рассматривались в качестве будущей действующей армии, существующей в мирное время. Это государство в государстве, эта армия внутри армии к концу войны насчитывала в своих рядах 700 тысяч человек.

Господство традиционной армейской школы закончилось 4 февраля 1938 года, когда Гитлер взял в свои руки контроль над Верховным командованием вооруженных сил. Это произошло после того, как Гиммлер попытался оклеветать главнокомандующего генерал-полковника барона фон Фрича. К сожалению, среди военных лидеров появилась опасная тенденция к самоунижению.

Но военные лидеры в Германии были детьми своего времени, и подобно многим другим людям, живущим в обществе, не видели всего того, что позднее стало очевидным. Традиционные ценности, присущие армии, хитроумно и бесцеремонно извращались во все возрастающей степени. Лишь генерал-полковник Людвиг Бек в 1938 году не раз рисковал положением и лично собой, чтобы противостоять роковым шагам главы государства, который был готов рисковать всем. Но успехи Гитлера в международных отношениях в Мюнхене, в которых ему оказали поддержку союзники, лишили Бека и Гальдера, его помощника и преемника, их оружия.