Ганс Шпейдель - Вторжение 1944 года. Высадка союзников в Нормандии глазами генерала Третьего рейха

Граф Шлиффен требовал от генерала, чтобы в нем соединялись на самом высоком уровне интеллект, мужество и сила воли таким образом, чтобы они поп videri sed esse – не столько выпячивались, сколько проявлялись на деле. В столкновении между рациональными и иррациональными силами в войне, в соотношении между знанием и действием, человек проявляется в генерале. Фельдмаршал всегда оставался «тем же самым Роммелем», выполнявшим свой долг даже в самых неблагоприятных обстоятельствах, – солдатом с «гражданским мужеством». Его любовь к своей стране опиралась на правду и уходила корнями в его родимую землю и в извечную природу. Простодушный и откровенный, честный с друзьями и врагами, он был внутренне свободным человеком. Он считал достойным уважения все то, что не претило его совести. Его ясные голубые глаза и приветливое живое лицо, человечные, при всех проявлениях энергичности и смелости, внушали доверие. Он был требователен к себе, имел спартанские привычки и, тем не менее, не отказывался от жизненных удовольствий. Он не был склонен к глубоким размышлениям и уже в поздний период жизни проникся пониманием фундаментальных вещей. Иногда он казался холодным и замкнутым, но с теми, кого он хорошо знал, он был хорошим товарищем и проявлял здоровое чувство юмора.

Из швабского происхождения Роммеля исходит его высокое общественное сознание. Его рыцарство стало притчей во языцех, и о нем рассказывали легенды. Противник уважал этого «лихого генерала».

Эрвин Роммель остается персонификацией всего хорошего и достойного в германском солдате. Его жизнь и деятельность целиком и полностью являются наследием мужества и гуманизма, оставшимися для его страны на все времена.

Западные союзники рассматривали вторжение в Нормандию как операцию, которая решит исход войны. Их подготовка к нему восходит еще к середине 1942 года. Технические приготовления были чрезвычайными как в отношении изобретательности, так и исполнения. Союзники с математической точностью вычислили, сколь много можно было отнести на непредвиденные обстоятельства. Изобретатели и инженеры двух полушарий преуспели в создании таких выдающихся вещей, которые прежде казались невозможными. Искусственные гавани делали операции по высадке и снабжению не зависящими от того, захвачены или нет французские порты. Ничего более прогрессивного, чем трубопровод «Плутон», по которому через Ла-Манш под водой перекачивалось топливо, нельзя было придумать. Все богатство окружающего мира возможно было использовать на эти достижения. Искусственные взлетно-посадочные полосы на импровизированных аэродромах на плацдармах делали возможным самое тесное взаимодействие между военно-воздушными силами, сухопутными войсками и соединениями флота.

У союзников были все преимущества в разведке ближнего и дальнего радиуса действия в годы подготовки к вторжению. Для немцев радиосвязь была почти единственным источником информации, в то время как союзники использовали свое превосходство с наибольшей для себя выгодой. Они сочетали бомбежки за линией фронта немцев со своими разведывательными миссиями, считая и то и другое существенно важным для успеха вторжения.

Британцы и американцы имели в своем распоряжении учрежденную и хорошо организованную всемирную службу разведки. В районах вторжения они также использовали силы Сопротивления в оккупированных странах, которые снабжали их необходимыми данными о боевой мощи немцев и постоянно держали их в курсе последних событий.

До войны Гитлер запретил любые приготовления по усилению разведки в Великобритании. Когда в последний момент попытались создать такую сеть, оказалось слишком поздно.

Американцы и британцы имели подавляющее превосходство на суше, на море и в воздухе. Их военно-воздушные силы были более совершенными в техническом отношении, прошли отличную подготовку и хорошо управлялись. Эти военно-воздушные силы стали решающим фактором побед союзников в ходе вторжения и последующих операций. Взаимодействие на земле и в воздухе было отработано для любых испытаний в бою. К этому следует добавить, что сухопутные силы союзников были прекрасно вооружены, исключительно хорошо снабжаемы и высокомобильны. Британские и американские дивизии начали вторжение с силами, не ослабленными войной, и были тщательно подготовлены на основании опыта пяти лет войны. Германская армия, напротив, имела за спиной кампании в Польше, Норвегии, Франции, Африке, Италии, на Балканах и в России. Она была обескровлена и выдохлась, ее снабжение было недостаточным. Зима под Сталинградом стоила немцам полумиллиона жертв и подорвала тыл германской армии.

Мощь люфтваффе была подорвана в битве за Британию, а в дальнейшем они не развивались в соответствии с современными требованиями.

Слова Клаузевица о моральной ответственности в ходе войны могут быть применимы по отношению к союзникам. «Физические силы могут быть представлены лишь как деревянные ножны, – писал он, – моральные силы – благородный металл, острый и сверкающий меч». Моральная сила правого дела союзников была значительнее, чем у немцев. Преступления Гитлера создали моральный вакуум. Исключительно военное руководство союзников отставало от поразительных технических приготовлений и достижений. Им лучше всего удавалась организация и руководство, особенно во взаимодействии и управлении тремя родами войск. Едва ли найдется в истории случай, который демонстрирует меньше неизбежных трений и напряжений между союзниками по коалиции, чем это проявилось в военном руководстве при вторжении в Нормандию.

Руководство союзными войсками на континенте тактически и стратегически было методичным. Маршал Фош настаивал на безопасности маневра, старался свести к минимуму любой риск и потери, практиковал атаку наверняка.

Союзные армии, таким образом, образовывали жесткий рубеж, оттеснявший противника назад, подобно паровому катку, медленно, но уверенно сокрушая его.

Командование союзников повторяло свои ошибки высадки в Северной Африке 1942 года, не задействовав в полной мере стратегические возможности; в противном случае война закончилась бы в 1944 году. В качестве примеров упущенных возможностей можно назвать то, что им не удалось отодвинуть фронт на Сене после сражения «фалезский мешок», а также неудачу прорыва через Западный вал и нанесения удара через Рейн в глубь Германии в сентябре 1944 года. Генерал Паттон, под командованием генерала Брэдли, был единственным генералом союзников, осмелившимся превысить ограничения безопасности для своей армии в попытке осуществления широкомасштабных операций. Но он не смог заразить примером своего рывка все союзное командование и не снискал особой благодарности за свое полководческое искусство.