Курт Мейер - Немецкие гренадеры. Воспоминания генерала СС. 1939-1945

Как наэлектризованный, я уставился на беспорядочную людскую массу, достал ракетницу и пустил в воздух красную ракету. Бремер сразу же все понял. Отделение Штолля запрыгнуло в машины и помчалось вниз по склону. Пулеметы бронеавтомобилей связи били по советским войскам и прикрывали нас своим огнем. Мы с криками и воплями помчались вниз по полевой дороге – вопреки всяким общепринятым правилам ведения войны. Наши гудки и сирены создавали адский шум. Мы атаковали деморализованную колонну! Красные вспышки все еще взмывали высоко в небо. Пикирующие бомбардировщики признали нас; они помахали крыльями и обрушились на убегающую людскую массу, расчищая нам дорогу своими пушками.

Мы добрались до дороги. Красноармейцы бросали свое оружие. U-87 промчались в нескольких метрах над нашей головой и летали вокруг нас беспрерывной цепью. Они взяли нас под защиту, прикрывая огнем. Они с воем носились вдоль дороги вновь и вновь, не давая русским подтянуть войска. Но вот на опушке леса появилась наша бронемашина, и ее снаряды со свистом полетели на север. Вот уже и отделение Штолля двинулось вперед с первым танком. Вот еще три танка и Макс Вюнше достигли дороги. В этот момент мы наступали с обеих сторон. У русских должно было создаться впечатление, что это была планомерная, хорошо продуманная атака. Мы не могли позволить им прийти в себя. Вскоре в саду были собраны сотни взятых в плен советских солдат.

Мы не могли на этом остановиться; наоборот, мы должны были воспользоваться эффектом от атак пикирующих бомбардировщиков и продолжить наступление в направлении Харькова. Отделение Штолля, бронеавтомобили связи и несколько связных на мотоциклах с ревом помчались на юг в сторону расположения советских частей. Наступление прикрывали два танка, по одному с каждой стороны дороги. Наши друзья U-87 удалились; у них кончились боеприпасы. Теперь в полной мере все последствия нашего дикого рейда были очевидны. Небо опять было спокойным, а бьющий по нервам рев самолетов уже больше не нависал над нами. Мы прорвались через советскую колонну на паре смехотворных бронемашин.

Снаряды, выпущенные из пушек наших танков, со свистом пролетали над нами и взрывались южнее. Русские, которые пытались вновь сосредоточиться на дороге после того, как бомбардировщики улетели, попали под наш пулеметный огонь. Советские войска снова спасались бегством. Радиостанция противника осталась на дороге, а радисты попали под наш огонь. Офицеры убежали под прикрытие крестьянского дома, а мы уничтожили их автомобиль связи ручными гранатами. Огонь и дым указывали нам путь. Вперед, и только вперед! Я боялся остановиться. Вся наша сила была в движении. Наша предельно высокая скорость, убойная сила пулеметов, гранаты, бросаемые на ходу и грохот выстрелов пушек наших танков приводили к тому, что советские войска в большой спешке убрались с дороги, отойдя на юг, к городу.

Наши наступающие колонны остановились у кирпичной стены на северной окраине Харькова. Я вовремя заметил не менее пяти-шести танков в садах по обе стороны от дороги. Слева от нас экипаж русского танка был занят тем, что снимал маскировочное покрытие со своего Т-34. Пулеметный огонь заставил танкистов залечь. Стрельба выгнала из домов и остальные танковые экипажи. Никто не ожидал наступления немцев в этом месте. Несмотря на это, ситуация становилась для нас опасной. Штолль едва успел перескочить в другую машину, когда его машина остановилась. Я увидел, как водитель Штолля исчез в стогу сена. Первые русские танки выходили на огневые позиции. Нам пришлось отступить.

Мы должны были поскорее убраться отсюда, иначе попали бы под огонь советских танков. До этого мы проехали более семи километров на юг. Позади меня сидел раненный в живот пленный русский майор. Я восхищался этим человеком; в течение всего обратного пути я не слышал от него ни слова жалобы на свою боль. Доктор Гаттеринг сделал ему первую перевязку раны.

Когда мы вернулись к Большой Даниловке, то обнаружили множество пленных, которых охраняли всего несколько наших солдат. Ни один из пленных не пытался бежать. Мне показалось, что они были рады выпавшему им жребию.

К полуночи значительная часть боевой группы все еще отсутствовала, но за несколько часов темного времени суток она подтянулась отдельными мелкими подразделениями. Вся часть собралась к 5.00, и боевая группа снова была готова к боевым действиям.

Как только забрезжил первый тусклый свет нового дня, мы уже снова наступали на юг в направлении Харькова. Однако на этот раз наступление было не столь быстрым. Мы катились на юг, тщательно осматривая окружавшую нас местность. Вдали справа мы увидели советские войска, атаковавшие аэродром. Они действовали против полка Витта. Перед собой мы заметили атакующую советскую пехоту, которая залегла, как прибитая к земле, под пулеметным огнем. Вскоре мы опять приблизились к кирпичной стене и обнаружили невредимого водителя Штолля. Бруно Прегер всю ночь проспал в стоге сена.

Танки противника все еще были на огневых позициях. Пять Т-34 стали жертвами наших танков и вскоре вспыхнули, объятые пламенем. Т-IV получил прямое попадание и, взорвавшись, разлетелся на части. Вражеский танк, который уничтожил его, выстрелил прямой наводкой и по моей машине с расстояния менее 50 метров. От попадания русского снаряда был мгновенно убит мой водитель Макс Вертингер. Командир нашего взвода связи Гейнц Вестфаль также был сражен снарядом; Гельмут Бельке был ранен, а я лежал невредимый под телом Макса Вертингера. Русский танк скрылся.

Мы пробивались вперед с боем, беря дом за домом. Расчет противотанкового орудия русских убило упавшим фонарным столбом. Наши танки господствовали на поле боя (танковый (моторизованный) корпус СС имел подавляющее численное превосходство в танках. – Ред.). Ближе к вечеру 11 марта мы стояли в восточной части Харькова, добравшись до дороги на Старый Салтов.

В момент нашей победы обнаружился опасный кризис. У наших танков было в запасе лишь небольшое количество топлива, и их нельзя было больше бросать в бой. Танки были собраны на большом кладбище, где они заняли круговую оборону, образовав своего рода бастион в центре Харькова. Отсюда мы выслали своих разведчиков по дороге Харьков – Чугуев и попытались блокировать этот главный путь отступления русских из Харькова.

Несколько часов у меня не было донесения из 2-й роты 1-го разведывательного батальона СС; она была отрезана противником в районе речного порта в Харькове. Рота Бремера сражалась за свою жизнь, а Ольбутер отбивал атаки противника с востока. На кладбище нам приходилось защищаться от пытавшихся прорваться советских войск. С наступлением темноты гауптштурмфюреру СС Брухману удалось доставить горючее для танков и бронемашин, но в то же время он доложил, что дорога перекрыта войсками противника. (Несколько дней спустя они были уничтожены подразделениями 3-й моторизованной дивизии «Мертвая голова».)