Пьер Жюрьен-де-ла-Гравьер - Война на море - Эпоха Нельсона

Впрочем, Нельсон не ждал письма Коллингвуда, чтобы признать его дружескую услугу. "Друг в беде есть истинный друг, - писал он ему, как только кораблям позволили иметь между собой сообщение, - и ваши славные вчерашние подвиги вполне мне это доказали. Вы избавили "Каптен" от многих потерь; примите за это всю мою благодарность. Мы увидимся в Лагосе, но я не хотел долее ждать, чтобы выразить вам все, чем я обязан вашей помощи в таком положении, которое могло сделаться критическим".

Все в этот день содействовало славе Нельсона. Когда он явился на "Виктори", сэр Джон Джервис обнял его и отказался принять шпагу испанского контр-адмирала, бывшего на корабле "Сан-Хозеф". "Оставьте ее у себя, сказал он ему, - по всей справедливости она принадлежит тому, кто получил ее от своего пленника".

Некоторые завистники пытались, правда, уменьшить цену подвигов Нельсона, заметив, что он уклонился от того плана атаки, который был предписан адмиралом. Это обстоятельство могло иметь некоторое влияние на мнение такого строгого начальника, каков был сэр Джон Джервис, и капитан Кальдер взялся было обратить на это его внимание. "Я очень хорошо это видел, Кальдер, - сказал адмирал, - но если вам случится когда-нибудь сделать подобный проступок, будьте уверены, что я и вам прощу".

Известие об этой победе возбудило в Англии всеобщий восторг, хотя она и не может стоять в одном ряду с теми, какие одерживали над флотами Франции лорд Родней, лорд Гау и Нельсон. В это время испанцы уже не были грозными неприятелями, и правительство их было так же несправедливо к несчастным офицерам, которых оно само подвергло необходимости неравной борьбы{21}, как английское, которое было благодарно победителям. Сэр Джон Джервис был пожалован пэром Англии, и награжден титулами барона Мфорд и графа Сент-Вицент, с ежегодным пенсионом в 3000 фунтов стерлингов. Дон Хозеф Де Кордова, несмотря на геройское сопротивление "Сантиссима-Тринидад", был отставлен и объявлен неспособным к службе. Вице - адмирал, второй за ним начальник, и шестеро капитанов испытали ту же участь.

XII. Возмущение английских эскадр

Много Англия одержала побед блистательнее Сан-Винцентской, но ни одна из них не была ей более нужна и более своевременна. В то время, когда ей угрожали нашествием, когда она готовилась видеть Австрию (единственную из континентальных держав, сопротивлявшуюся Франции) подавленной в Италии и на берегах Рейна, - покинутая большей частью своих союзников, Англия без этого неожиданного успеха согласилась бы, может быть, на самый тяжкий и унизительный для нее мир. Уже банк приостановил свои платежи и публичные фонды упали ниже, чем в самые тяжкие дни американской войны. Общее мнение решительно восставало против продолжения военных действий; парламент уже расположен был отказать министерству в требуемых денежных пособиях, и гений Питта с трудом поддерживал Кабинет, потрясенный столькими затруднениями и опасностями.

Победа, одержанная над испанским флотом, восстановила дух народа и дала правительству нужные силы, чтобы противостоять надвигающемуся кризису. Только Англии предстояли еще более опасные испытания, готовившие новое торжество адмиралу Джервису.

Действительно, в конце февраля 1797 г., в то самое время, как на водах Сан - Винцента рушился план морской коалиции, долженствовавшей соединить эскадры Текселя и Картагены, и Англия вновь видела себя прикрытой своими подвижными укреплениями, охранявшими ее беззащитный берег с самого царствования Елизаветы, - в то время в Ламаншской эскадре обнаружились первые признаки возмущения, во сто раз опаснейшего, нежели присутствие неприятельской эскадры в устье Темзы. Лорд Гау, начальствовавший тогда над морскими силами Англии в Канале, получил несколько безымянных писем, содержавших самые жаркие воззвания в пользу экипажей судов. Но вместо того, чтобы обратить на эти просьбы должное внимание, лорд Гау удовольствовался уверениями нескольких капитанов в спокойном расположении умов их экипажей и счел, что совершенное молчание будет лучшим ответом на эти жалобы. 30 марта эскадра, крейсеровавшая перед Брестом под начальством лорда Бридпорта стала на якорь на Спитгедском рейде, и потом, 15 апреля, когда эта эскадра получила приказание сняться с якоря, чтобы снова идти в крейсерство, экипаж корабля "Ройяль-Дордж", где адмирал имел свой флаг, вместо того, чтобы идти в палубы на шпили, вскочил на ванты, и троекратное возмутительное "ура" в ту же минуту прогремело по всей эскадре. Тайна заговора была так хорошо сохранена, ослепление начальников было так велико, что до этой минуты никто и не подозревал намерений недовольных. Напрасно пытались призвать заблудших к их долгу: просьбы и увещевания были бесполезны. Те из офицеров, которые были виновны в каких - нибудь притеснениях, были отосланы на берег; прочие же могли оставаться на судах, не подвергаясь дурному обращению. Возмущение быстро распространилось на все английские эскадры, находившиеся в это время в портах Великобритании и Ирландии, и английское правительство было поставлено в самое затруднительное положение. Даже эскадра адмирала Дункана, блокировавшая голландские берега, несмотря на то, что адмирал Дункан пользовался особенной привязанностью экипажей, взбунтовалась и оставила своего начальника одного в виду неприятельского берега. В этих затруднительных обстоятельствах английское правительство обратилось к начальнику русской эскадры, находившейся в то время в английских портах, вице-адмиралу Макарову, который со своей эскадрой занял пост адмирала Дункана при блокаде Текселя.

Строгими мерами и снисхождением в ответ на эту часть требований английских матросов, которые были основаны на справедливости, правительство наконец усмирило общее восстание почти всего флота; но едва только утихло возмущение в Портсмуте, как подкрепления, посланные к адмиралу Джервису, внесли и в его эскадру зародыш того буйного духа, какой овладел северными эскадрами. Железная рука строгого адмирала мгновенно подавила эту беспокойную настроенность умов, и он перед самым неприятелем, в виду Кадикса и испанского флота, сокрушил последнее усилие непокорных дисциплине.

Чтобы удовлетворить возрастающие нужды войны, английское правительство принуждено было сделать новое воззвание к народу. Парламент издал закон, который обязывал каждый приход или округ, соразмерно его величине или населению, представлять для надобностей флота известное число людей. Приходы, со своей стороны, чтобы выполнить это обязательство, предлагали под названием премий, сумму в 30 гиней и даже больше тем, кто добровольно соглашался вступить в службу. К несчастью, эта премия соблазнила много таких людей, которые занимали некогда более высокое положение в обществе. Таким образом поступило во флот много обанкротившихся мелочных торговцев, прокурорских клерков, людей, погрязших в распутстве и долгах, которые бежали на королевские суда от тюремного заключения и преследований кредиторов. Между этими волонтерами нашлось несколько ирландцев, принадлежавших к тайным обществам, мечтавшим об освобождении своего края. Новые заговорщики связали себя присягой, так называемой Клятвой Соединенных Ирландцев, и некто Ботт, бывший прокурор, человек хитрый и решительный, поседевший в сутяжничестве, депутат одного из самых деятельных мятежных комитетов, записавшись простым матросом на Кадикскую эскадру, сделался душой заговора. Целью заговора было (как он признался перед смертью) освободиться от всех офицеров, служба которых не будет признана необходимой, повесить адмирала Джервиса и вручить командование эскадрой одному смышленому матросу - Давиду Дэвисону. После этого переворота эскадра должна была идти к портам Ирландии, призвать народ к оружию и тем начать новое возмущение.