Лаврентий Берия - Сталин слезам не верит

Договорились, Георгий, Вышинский и Рычков будут готовить основной проэкт, мы с Ежовым будем просматривать по отдельности, потом они вносят поправки. Мне ясно, что надо дать гарантию против злоупотреблений аппарата Наркомвнудел, особенно на местах. Если сразу не ударить по рукам, это все будет продолжаться.

Тут по двум линиям надо. Старый аппарат вычистить, а новому сразу дать направление, соблюдай законность и не смотри на партийные и советские органы как на врага, там тоже хорошо почистили. И чтобы прокуроры себя хозяевами законности почувствовали. Я сейчас уже вижу, что нах…евертили кадры Ягоды и Ежова, разгребай не разгребешь. Раз…баи.

Как уже это надоело. А работы только по чекистской линии на пару лет. Сколько я бы за эти годы в Тифлисе дела переделал. Но что, Лаврентий, тяни лямку ЧК. Комуто (Так в тексте. — С.К.) надо.

16/Х-38

Только что от товарища Сталина. Был важный разговор. Только он, я и Георгий Маленков. Разногласий не было, потом Коба меня ещё задержал одного. Когда я пришел, он был один, сказал: «Сейчас подойдет Маленков, вам надо познакомиться поближе, будете часто пересекаться. Он у нас тоже инженер недоучка, как и ты».

Я вскинулся, он говорит, не кипятись, я тебя понимаю, сам недоучился. Затянулся, потом говорит: «Что делать, не всем в академиках ходить».

Я говорю, мы уже пересекаемся.

Он спрашивает: Срабатываетесь?

Я говорю: Срабатываемся.

Ну хорошо.

Потом пришел Георгий, Коба стал говорить, как он видит теперь задачи Наркомвнудела. Сказал, что Ежов крепко подвёл и неясно, чем это для него кончится. Вместо того, чтобы на себя обижаться, обижается на других, на Берию обижается, мол, выживает Лаврентий.

Это сказал, чепуха. Ежова наверное заменим, и с Фриновским посмотрим, как он работать будет. Сказал, что опасается, что в Наркомате есть заговор, или очень заелись. Спросил, как показывают арестованные. Я доложил, что ниточки распутываются, пока только начинается. Но картина хреновая.

Говорили по разведке. Я сказал, что пока руки не доходят, но разведку надо будет ставить по новому. И надо разведчиков готовить по плану, а не так, как художественная самодеятельность. Согласился, сказал, поддержим.

Много говорили, какой надо иметь Наркомвнудел. Коба сказал, что ЧК задумывалась как орган диктатуры, потом ее забрал в руки Ягода и получилась сборная солянка, и честные чекисты, и враги, и заговоры разные, и правые и левые, и просто разложившиеся шкурники. И так все время, в НКВД всегда хватало наполеончиков. Ежов с ними покончить не смог, и сам их начал плодить. Мы с этими наполеончиками в армии разобрались в 1937 году, а с наполеончиками в ЧК надо разобраться сейчас.

Сказал, что хватит этого Коминтерна и бонапартизма. Всех, кто хочет играть в политику вычистить, допросить и шлепнуть. Сказал, что ЧК это дело особое было, есть и будет. Но все равно нам нужен нормальный Наркомат, нормальное Государственное Учреждение которое должно решать задачи, которые поставило Государство.

Политикой в Наркомате и пахнуть не должно больше. Политикой в Наркомате должен заниматься только Нарком, и больше никто. И то так как Ежов занимался, спсибо (Так в тексте. — С.К.), лучше не надо.

Когда Георгий ушел, Коба спросил про следствие, я сказал, что Берман [41] Берман Борис Давыдович (1901–1939), один из руководителей органов государственной безопасности, в ЧК с февраля 1921 года, в 1931 году был направлен легальным резидентом ИНО ОГПУ в Германию, 4 марта 1937 года был назначен наркомом внутренних дел Белорусской ССР и начальником Особого отдела Белорусского военного округа, с мая 1938 года начальник 3-го (транспорт и связь) управления НКВД СССР. Арестован 24 сентября 1938 года по обвинению в организации правых и шпионаже в пользу Германии, дал обширные и безусловно достоверные показания. 23 февраля 1939 года расстрелян. и другие дают очень важные показания. Он сказал, присылай поскорее. Потом спросил: Ежов сильно замаран? Я сказал, что похоже сильно. Он сказал, наверное будем заменять тобой, готовься. Николаю оставим водный наркомат, если потянет, пусть тянет.

К тому дело и шло. Но Ежов похоже не просто замаран. Ведет себя так, как будто на крючке. Или у ко-го-то у своих, а может и за кордоном. Посмотрим.

2/XI-38

Ежова часто приглашает Коба, но уже похоже больше для блезира или как водного наркома. Два дня назад вызвал меня для доклада [42] 31 октября 1938 года с примерно двух часов дня до семи вечера у Сталина, не выходя, сидели Молотов, Маленков, а также Каганович. До Берии они заслушивали наркома ВМФ Фриновского и его первого заместителя, природного моряка Исакова по флотским делам. А 15.10 до 16.0 °Cталину докладывал Берия. Сразу после ухода Берии в кабинете появился Ежов, и вскоре, как уже отмечалось ранее, началось разбирательство обвинений писателя Шолохова в адрес Ежова и работников НКВД в присутствии руководства УНКВД по Ростовской области и партийного работника с Дона Лугового, освобождённого по ходатайству Шолохова. С 18.35 до 19.20 в кабинете оставались только Сталин, Молотов, Маленков (ушёл в 19.10), Каганович и Ежов. Суть разговора вряд ли радовала последнего. . Были только Молотов, Каганович и Георгий (Маленков. — C.JC.J. Слушал внимательно, потом разозлился, стал материться. Говорит, надо стрелять к е…аной матери, но перед этим хорошо размотать, потому что хватит рвать концы, их все вытащить надо. Дело к войне, а у нас предатель на предателе. Хватит. Когда эти пи…дюки только переведутся [43] Как иллюстрацию к записи приведу фрагмент обширного протокола допроса Бориса Бермана от 13–14 октября 1938 года, направленный Берией Сталину 21 октября 1938 года: «..Такую же примерно картину я и другие работники НКВД видели по так называемым альбомам — многих краев и областей. Агентам иностранных разведок, пробравшимся в НКВД, — усердно до безрассудства помогали «карьеристы-чекисты»… Офицер разведки (офицер связи абвера. — С.К.) прямо сказал, что иностранным разведкам это известно, и они сделают все через своих людей, чтобы это и дальше так было. В Москве, еще раньше, я слышал, каких дел наворочал на Урале прожженный негодяй Дмитриев (бывший начальник УНКВД по Свердловской области. — С.К.)…» . Говорит: «Эх, Николай, Николай, засранец. Себя подвел и нас подвел».

Скоро Октябрьский праздник. Буду на трибуне. Все таки приятно. Не разу (Так в тексте. — С.К.) не был.

8/ХІ-38

Никто и не знает, что мы пережили самый тяжелый момент. На демонстрации вполне мог быть теракт. Время удобное, все на трибуне. Дагин [44] Дагин Израиль Яковлевич (1895 — 22.01.1940), из рабочих, образование низшее, член РКП(б) с 1919 года, работал в органах милиции в Северо-Кавказском крае (CKK), в 1934–1937 гг. начальник УНКВД по CKK-Орджоникидзевскому краю, по Горьковской области, затем — начальник 1-го отдела (охрана правительства) УГБ НКВД СССР. Был арестован Берией прямо в кабинете Ежова 5 ноября 1938 года. Дагин был тесно связан с участником антисталинской оппозиции Е.Г. Евдокимовым (1891–1940). Евдокимов был одним из руководителей ВЧК — ОГПУ, с 1934 года перешёл на руководящую партийную работу, с мая 1938 стал заместителем Ежова по Наркомату водного транспорта. Был арестован 9 ноября 1938 г., 2 февраля 1940 г. приговорён к BMH. и его ребята могли рискнуть. Коба понимал, но не уйдешь же с Мавзолея [45] Уже в давние времена понимали: «Кто устережёт сторожей?» Например, Индиру Ганди расстреляли её собственные телохранители. Что же до Израиля Дагина, отвечавшего за безопасность высшего руководства страны, то его участие в антигосударственном заговоре внутри НКВД, как и сам этот заговор, были не мистификацией Берии и Сталина, а реальностью. И та охрана трибуны Мавзолея, которую подобрал Дагин, вполне могла пойти на террористический акт по отношению к Сталину и другим членам Политбюро, если бы Дагин не был своевременно арестован, а руководил охранниками 7 ноября 1938 года. . Взял на контроль все сам. Теперь будет легче. Думаю, самую опасную головку мы взяли.