Федор Раззаков - Досье на звезд: правда, домыслы, сенсации. Их любят, о них говорят

История с «Сирано» пагубным образом сказалась и на творческой деятельности Рязанова. Руководство киностудии обвинило его в преднамеренном вредительстве — мол, мы ему поверили, выделили 200 тысяч рублей на подготовительный период, а он, истратив эти деньги, загубил дело на корню. После этого Рязанов оказался в своеобразном вакууме. Еще вчера v него ни на что не хватало времени, его буквально разрывали на части телефонными звонками, а теперь его персона больше никого не интересовала. Привыкнуть к этому было мучительно Фудно. Такая ситуация длилась больше года.

В 1971 году Рязанову вновь удалось вернуться на съемочную площадку. На этот раз он оставил всякие идеи снять нечто из ряда вон», взяв за основу свой с Брагинским невинный сценарий о двух пенсионерах. Фильм назывался «Старики-разчойники» и снимался вдали от столицы — во Львове. Публике комедия понравилась — в прокате 1972 года фильм занял 11-е место, собрав 31, 5 млн. зрителей. Однако для самого Рязанова фильм запомнился одним неприятным инцидентом. Дело быю так.

На одном из совещаний в Госкино знаменитый советский режиссер Марк Донской выступил с критикой ряда новых фильмов, в том числе и рязановских «Стариков-разбойников». Критика — дело обычное в любой творческой среде, но в случае с Донским все обернулось довольно неожиданно. Он вдруг заявил: «Картина не нравится и самому Рязанову. Перед начаюм этого совещания он сам сказал мне об этом». И Донской бросил в зал: «Правда, Эльдар?» Но ответом ему была тишина, потому что Рязанова на этом совещании не было. И Донской об этом знал, потому и разыграл этот спектакль.

Это заявление оказалось плодом фантазии самого Донского — ничего подобного Рязанов ему не говорил. Поэтому, когдa на следующий день Рязанову передали слова Донского, его возмущению не было предела. И его можно было понять. Работа над фильмом только что завершилась, впереди его ждала аттестация на самом «верху», присуждение категории и т. д. И в этот ответственный момент Донской наносит по картине неожиданный удар. И ладно бы он высказал только свое мнение (как говорится, насильно мил не будешь), но он приплел к этому делу и Рязанова, тем самым давая в руки чиновников от кино весомый козырь («если уж режиссер не любит свое детище, то нам, как говорится, сам Бог велел»).

В тот же день, когда Рязанову стало известно об этом выступлении Донского, он отправился прямиком к нему домой. Все у него внутри клокотало от возмущения, и он готов был растерзать пожилого мэтра советского кино буквально на куски. К счастью, этого не произошло, но супруга Донского и сам мэтр сполна вкусили от ярости Рязанова. Буквально подавив своим напором хозяина дома, Рязанов заставил его сесть за стол, взять лист бумаги и ручку и написать покаянное письмо самому председателю Госкино А. Романову. Текст этого послания гласил: «Уважаемый Алексей Владимирович! В моем выступлении на совещании от такого-то числа я заявил с трибуны, будто бы Рязанов сказал мне, что ему не нравится его собственная картина «Старики-разбойники». Так вот, я не беседовал перед совещанием с Рязановым, ничего подобного он мне никогда не высказывал. Я увлекся и произнес неправду. Приношу извинения собранию, Вам и Э.Рязанову».

Выйдя от Донского, Рязанов не поленился в тот же день съездить в Госкино и лично вручил секретарше председателя это послание. На этом странная история и закончилась. Какой-либо реакции на письмо Рязанов от Романова так и не дождался. Впрочем, по его же словам, он слабо на нее надеялся. Он получил моральное удовлетворение от своего поступка, и этого ему было вполне достаточно.

В сентябре 1972 года Рязанов и Брагинский уехали в Дом творчества в Дубултах, где намеревались в условиях прибалтийского комфорта сочинить сценарий нового фильма — «Невероятные приключения итальянцев в России». Однако желанного комфорта не получилось. Дом творчества принадлежал Союзу писателей, а Рязанов к тому времени еще не был принят в ряды этой славной организации. В результате, когда он объявился в Дубултах, администрация Дома творчества поселила его… в огромном холле, пообещав, что через несколько дней, когда освободится какой-нибудь из номеров, его переселят гуда. Рязанов вынужден был согласиться. Однако его терпение длилось недолго. После того, как на следующий день он не смог принять душ после утренней пробежки (душа в холле не было, поэтому Рязанов ополоснул свое тело лишь частично из крана в туалете), а затем не смог побриться (единственная роштка была расположена под огромным роялем), он выскочил из «номера» и, перепрыгивая через три ступеньки, на ходу извергая грязные ругательства, недостойные деятеля искусства, ворвался в кабинет директора Дома творчества. Там в это время шло какое-то совещание, однако Рязанова это ничуть не смутило. Проигнорировав удивленные реплики сидящих в кабинете, он подошел к одной из розеток в стене, воткнул туда электробритву и принялся бриться. Когда его подбородок стал наконец идеально гладким, Рязанов удалился, предварительно сообщив директору, что если через час ему не будет выделен нормальный номер, то он поселится в директорском кабинете. И ведь выделили. Правда, с этого момента директор Дома творчества перестал здороваться с Рязановым. Но режиссеру это было, что называется, до лампочки.

Фильм «Невероятные приключения итальянцев в России» был совместным детищем «Мосфильма» и итальянской фирмы «Дино Де Лаурентис». Своим появлением на свет он был обязан следующим обстоятельствам. После постановки Сергеем Бондарчуком фильма «Ватерлоо» (1970) за фирмой «Дино Де Лаурентис» остался большой денежный долг. Однако итальянцы не торопились его отдавать. Они говорили, что банк уже закрыл счет фильма «Ватерлоо» и для того, чтобы вернуть долг, им нужно затеять новую совместную постановку с «Мосфильмом». Когда стали решать, какую именно, итальянцы предложили сделать комедию, несложную в постановочном смысле. А так как Рязановым и Брагинским еще в конце 60-х была наиисана веселая пьеса про итальянцев «Спагетти по-русски», ими доверили эту постановку. Однако еще в процессе работы над сценарием у постановщиков возникли определенные трудности. Дело в том, что итальянцы хотели снимать коммерческое, а значит, развлекательное, трюковое кино. А Рязанов с Брагинским ставили другую цель — их прежде всего привлекали в будущем фильме социальные проблемы, человеческие характеры. На этой почве и возникли противоречия. Был момент, когда Рязанов даже распсиховался и вообще хотел уйти из картины. Он заявил: «Я такую ерунду снимать не буду!» Чтобы понять позицию режиссера, следует, видимо, вкратце обрисовать ситуацию, царившую тогда в советской кинематографии.