Федор Раззаков - Досье на звезд: правда, домыслы, сенсации, 1934-1961

В сентябре 1974 года Гурзо в очередной раз угодил в одну из ленинградских клиник. Выглядел он плохо, и врачи мало надеялись на успех. Так оно и получилось. 19 сентября (за четыре дня до своего 48-летия) сердце актера остановилось. Несмотря на то, что об этой смерти тогда не сообщила ни одна газета, весть о ней мгновенно разнеслась по городу и окрестностям. Даже в Москве об этом узнали. Поэтому, когда Сергея Гурзо хоронили на Северном кладбище, к месту погребения пришло множество людей. Причем, в основном это были простые люди, для которых покойный навсегда остался одним из самых любимых кумиров.

Вера Васильева родилась 30 сентября 1925 года в деревне Сухой Ручей Калининской области в рабочей семье. «Мои родители тверские. Мама родилась в городе, в семье рабочего-гравера, где было девять человек детей, а отец — в деревне. Мама, увлеченная революционными идеями, нередко попрекала папу, что в его семье было аж две коровы! Сама она закончила коммерческое училище, изучала французский язык, привыкнуть к деревенской жизни не могла, и семья переехала в Москву. Приезжие тогда жили в подвалах, работали дворниками, истопниками. А мама устроилась на заводе, еще училась, и ее душа была больше вне дома, хотя у нее и росли три дочери. Я была младшей… А папа, напротив, после работы (он был механиком в гараже на том же заводе) спешил домой, готовил обед, ждал маму и много читал. Если люди, знавшие его, говорят, что я его истинная дочь, — для меня нет выше похвалы.

Внешне, видимо, я унаследовала его послушный, кроткий характер, а внутренне — мамины мечты о чем-то необычном», — вспоминает Вера Васильева.

Когда семья Васильевых переехала жить в Москву, их поселили в обыкновенной коммунальной квартире возле Чистых прудов: шесть человек в одной комнате (отец, мать, три дочери и младший сынишка). Однако так жило тогда большинство советских людей, и сетовать на трудности в то время было как-то не принято. Верочке не было еще и пяти лет, когда она впервые попала в театр — на оперу «Царская невеста». Это представление потрясло воображение девочки. Вернувшись домой, она села за стол, приподняла скатерть, как шатер, и запела арии собственного сочинения. Как только девочка оставалась дома одна, она наряжалась в мамины костюмы и пела, стоя у зеркала. То же самое было и во дворе. За ее вечную музыкальность ребята так и прозвали нашу героиню — Шаляпин. Когда Вера Васильева училась в школе, родители сами отвели девочку в драмкружок в Доме пионеров в переулке Стопани (там ее преподавателем был С. Л. Штейн).

Когда началась война, Васильева пошла работать на завод и одновременно училась в вечерней школе. Свою сценическую деятельность она не бросила и занималась в драмкружке во Дворце культуры ЗИЛа. В 194З году она набралась смелости и подала документы в Московское городское театральное училище, которым руководил замечательный педагог и человек Владимир Готовцев. Сдав все экзамены на «отлично», она вскоре стала студенткой первого курса.

Время тогда было военное, голодное, поэтому многие студенты училища использовали любую возможность, чтобы где-нибудь подхалтурить. Многие из них ходили на «Мосфильм» и снимались в массовках самых разных фильмов. При этом почти все студенты тайно мечтали, что кто-нибудь из маститых режиссеров обязательно заметит их и пригласит из массовки на главную роль. Мечтала об этом и Васильева. Однако счастливая для нее встреча состоялась не на территории «Мосфильма», а в раздевалке ее родного училища. Было это в 1947 году. Две женщины — ассистентки режиссера Ивана Пырьева — пришли в училище в поисках актрисы на главную роль в фильме «Сказание о земле сибирской». В тот момент, когда они появились в стенах заведения, наша героиня стояла у зеркала и прихорашивалась. Далее послушаем ее собственный рассказ:

«Одна из ассистенток подозвала меня к себе и спросила, хочу ли я сниматься в кино.

Сердце мое екнуло: «Конечно, хочу!» — ответила я, представляя себе, что где-нибудь в групповке мне дадут сказать хоть слово, а может быть, и снимут крупный план, а потом, когда выйдет картина, я с девчонками со двора и со своими родными буду ловить то мгновение, когда я мелькну на экране.

Рассматривая меня, они стали мне говорить, что начинаются съемки цветного музыкального фильма «Сказание о земле сибирской», что там будут сниматься знаменитые актеры: Марина Ладынина, Борис Андреев, Владимир Зельдин, что нужна деревенская девушка — по роли Настенька — сибирячка. Как сказал Иван Александрович Пырьев, нужна «девка — кровь с молоком»…

Слушала я их как во сне, пришла домой притихшая, затаившаяся от одной мысли, что такое чудо — съемки у знаменитого режиссера в одной из главных ролей, — такое чудо может произойти. Но как же мне понравиться режиссеру, как сделать, чтобы не упустить этот редкий шанс? Смотрю на себя в зеркало и не нравлюсь себе ужасно. Ну какая я артистка? Все во мне обыкновенное, заурядное! Надо что-то придумать, надо себя приукрасить, надо быть похожей на настоящую артистку. Как же быть?

Вечером вся квартира собралась у нас, стали советоваться. Волосы решили закрутить на тряпочки, не идти же с тощими косичками. Платье надо нарядное, чтобы быть похожей на артистку. Сестра дала мне примерить синее креп-сатиновое платье. Я себе в нем понравилась. Синий шелк ярко блестит, талия крепко схвачена тугим поясом. Остаются ноги в башмаках на низком каблуке. Меряю туфли своих старших сестер. На каблуках ходить не могу, но очень хочется быть нарядной. С трудом подошли бежевые лодочки.

Итак, я готова к завтрашнему визиту. Бессонная ночь, полная сумасшедших мечтаний, и наконец долгожданное утро. Пересаживаюсь с метро на трамвай, с трамвая на троллейбус, попадаю на проходную «Мосфильма», на знаменитую Потылиху…

Вхожу в комнату, которая мне была названа. Много народу, все чем-то заняты, вроде делом и не делом, но вид у всех такой, как будто именно от этого человека все зависит в картине. Наконец заметили меня, предлагают раздеться, скользнули по мне любопытным насмешливым взглядом — и вот я уже сижу на кончике стула. Чтобы не скучала, дают фотоальбом с пробами киноактеров. Дохожу до роли Настеньки и ревниво рассматриваю своих соперниц.

В общем, никто не нравится, но и сама себе я тоже не нравлюсь. Слишком обыкновенная…

Наконец приглашают в кабинет к Пырьеву. За письменным столом, заваленным фотографиями, эскизами декораций сидит худой человек, с измученным бледным нервным лицом, с умными живыми и цепкими глазами, волосы на голове как у мальчика пострижены, нет и следа прически и даже несколько волосков на макушке непослушно торчат…