Олег Смыслов - Генерал Абакумов. Всесильный хозяин СМЕРШа

— Чем вы заслужили столь большое доверие германской разведки?

— Это мне неизвестно.

— Вы говорите неправду. Такое большое доверие германской разведки вы могли заслужить своей активной предательской работой.

— Нет, предательской работой я не занимался. Видимо, Грейфе доверил мне это задание потому, что меня соответствующим образом рекомендовал ему Жиленков (…).

— Где и когда вы установили связь с Жиленковым?

— С Жиленковым впервые я встретился в июле 1942 г. в Летценской крепости (Восточная Пруссия), где мы вместе содержались. Жиленков рассказал мне тогда, что, попав в плен, он выдал себя за шофера и работал в немецкой воинской части, но затем был опознан и заключен в Летценскую крепость. Уже тогда Жиленков высказывал резкие антисоветские настроения, обрабатывал военнопленных в антисоветском духе и написал антисоветскую клеветническую брошюру под названием «Первый день войны в Кремле». Позже Жиленков вошел в состав так называемого «Русского кабинета» (…).

— Об антисоветской работе изменников Родины Власова и других вы будете подробно допрошены позже. Сейчас ответьте на вопрос — чем помог вам Жиленков зарекомендовать себя перед германской разведкой?

— Это произошло при следующих обстоятельствах. После вербовки меня германской разведкой я в августе 1943 г. был переведен из венской тюрьмы в специальный лагерь СД близ города Замберга и зачислен в «особую команду».

— Каково назначение «особой команды»?

— «Особая команда» в Замбергском лагере СД состояла из агентов германской разведки, намеченных для активной работы на территории СССР. В составе команды было 23 человека. Пробыв некоторое время в Замберге, я в последних числах августа 1943 г. был доставлен в Берлин к подполковнику СС Грейфе. Последний в разговоре со мной расспрашивал о моих биографических данных, выяснял причины, побудившие меня дать согласие на сотрудничество с германской разведкой, после чего рассказал о заданиях, которые мне могут быть даны для работы на территории СССР.

— Что именно говорил вам Грейфе?

— Он мне сказал, что может использовать меня для разведки, диверсии или террора, и предложил подумать — какая отрасль работы меня больше устраивает, что снова вызовет меня из лагеря в Берлин.

— Вызывал ли вас Грейфе снова в Берлин?

— Да, вызывал. Этому вызову предшествовало одно обстоятельство, которое определило мое дальнейшее поведение при встрече с Грейфе.

— Какое именно обстоятельство, расскажите о нем.

— В первых числах сентября 1943 г. в Замбергский лагерь, где я в то время находился, прибыл Власов и Жиленков для передачи немцам одного из сформированных ими отрядов из русских военнопленных.

— Для какой цели создавались эти отряды?

— Как мне впоследствии объяснил Жиленков, Власов сформировал ряд воинских частей из числа советских военнопленных и белогвардейцев и поставил перед немцами вопрос о выделении ему самостоятельного участка фронта, на котором он мог бы воевать против Красной Армии силами созданных им частей. С этим якобы немцы не согласились и предложили передать сформированные части в распоряжение германского командования для направления отдельными подразделениями на различные участки фронта.

— Продолжайте ваши показания.

— Выстроив отряд, Власов произнес речь, в которой объявил, что отряд передается в распоряжение германского командования для отправки на Балканы. Затем Жиленков ходил по лагерю и беседовал с военнопленными. Я подошел к нему, и мы разговорились.

— О чем вы говорили?

— Я рассказал ему, что согласился работать на германскую разведку и зачислен в «особую команду». Жиленков одобрил мое поведение, заявив: «Наконец-то я увидел тебя там, где ты должен быть давно». Затем я сообщил Жиленкову о вызове к Грейфе и о сделанном им предложении о работе в пользу германской разведки в советском тылу.

— Как отнесся к этому Жиленков?

— Выслушав меня, он стал в резкой форме высказывать злобу против руководителей советского правительства и доказывать мне, что сейчас самой важной задачей является совершение террористического акта против И.В. Сталина, так как, по заявлению Жиленкова, за этим последует развал Советского государства. В конце нашего разговора Жиленков рекомендовал мне принять задание по террору и заявил, что по возвращении в Берлин он примет необходимые меры к ускорению моей переброски в СССР. тут же он сделал какие-то заметки в своей записной книжке. И действительно, вскоре после отьезда Власова и Жиленкова я снова был вызван к Грейфе.

— Когда это было?

— Насколько я припоминаю, это было 4 или 5 сентября 1943 г.

— О чем в этот раз с вами говорил Грейфе?

— Грейфе интересовался моей жизнью в лагере, а затем спросил, думал ли я над его предложением и какое принял решение.

— Что вы ответили Грейфе?

— Я сказал ему, что готов принять задание по террору.

— Вы и ранее выполняли задания германской разведки по убийству советских людей?

— Нет, в этот раз я впервые принял на себя задание по террору.

— Вы принимали участие в борьбе немцев против партизан и других советских патриотов?

— Нет, я этого не делал. Для этой цели германская разведка меня не использовала.

— Почему же вы тогда по собственной инициативе выбрали для себя задание по террору?

— В данном случае я руководствовался указаниями, которые мне дал Жиленков.

— Какое задание вам дал Грейфе по практическому осуществлению террористического акта?

— Получив от меня согласие принять задание по террору, Грейфе предложил разработать и представить ему в письменном виде конкретный план совершения террористического акта, а также указать, какие средства мне необходимы для этой цели.

— Вы разработали этот план?

— Этот план был разработан Жиленковым. Я его лишь переписал.

— Вы показываете неправду, пытаясь умалить свою роль. Говорите правду.

— Я говорю правду. Получив от Грейфе задание составить план совершения террористического акта, я был доставлен одним из сотрудников Грейфе в гостиницу, где меня поселили. В тот же день ко мне приезжал Жиленков, которому я рассказал о задании, полученном от Грейфе, а также о трудностях, возникших у меня при попытке написать план совершения террористического акта. Тогда Жиленков предложил мне свою помощь и увез к себе на квартиру. Там он написал этот план, поручив мне переписать его своей рукой и вручить Грейфе.

— Какие мероприятия предусматривались этим планом?

— Большая часть плана была посвящена всякого рода клеветническим выпадам против советского правительства и декларативным утверждениям о необходимости совершения террористического акта против И.В. Сталина. Затем было указано, что террористический акт должен быть совершен путем проникновения на какое-либо торжественное заседание. Все это было написано Жиленковым, я лишь дописал о средствах, необходимых для его выполнения.