Василий Чуйков - Миссия в Китае

Странно было бы ожидать, чтобы коммунисты отказались от ведущей роли в революции. Союз с гоминьданом они расценивали как обусловленный моментом и каждый раз говорили о необходимости отстаивать независимость КПК от гоминьдана. Но ведь «нормальное» течение китайской революции было нарушено нашествием агрессора, который легко мог пойти на соглашение с противниками компартии, с гоминьдановцами, и никогда не пошел бы на соглашение с коммунистами. В этих условиях под удар ставились все цели революции, а не только полная или частичная независимость КПК от гоминьдана в военных действиях против агрессора.

В то время, когда главную опасность для китайской революции представляли японские захватчики, Мао Цзэдун настойчиво проводил в жизнь линию на фактический раскол в стране, а не на единство.

«Отходить от принципиальных позиций партии, — говорил он, — затушевывать ее политическое лицо, приносить интересы рабочих и крестьян в жертву буржуазному реформизму — значит неизбежно привести революцию к поражению» [46] Там же, с. 469. .

Можно было подумать, что КПК сумела бы защитить интересы рабочих и крестьян, если бы победили японские захватчики. Руководство КПК не могло не знать, против кого в основном была нацелена репрессивная политика захватчиков на оккупированных территориях. Именно против рабочих, крестьян, патриотически настроенной интеллигенции. Захватчики в то же время охотно вступали в сотрудничество с представителями компрадорской буржуазии и крупными феодалами и находили с ними общий язык. Мао Цзэдун ни на один час не переставал нацеливать КПК на борьбу за власть, не желая подчинить ее политику стратегическим целям победы над фашизмом.

Война — это не лабораторное исследование, в войне очень многое определяют инициатива, смелость, решительность в неожиданных ситуациях, которые невозможно предусмотреть ни в каких расчетах. Даже перевес в силах иногда теряет смысл. Теория «равновесия», которую проповедовал Мао Цзэдун, лишь маскировала его желание отойти от активного отпора агрессору ради накопления сил для борьбы с Чан Кайши. Стратегия Мао отдавала инициативу в руки противника. Ни в коем случае нельзя было ждать, когда образуется так называемое «равновесие сил», его предстояло создавать активными военными действиями. Временное затишье или, точнее говоря, приостановку японского наступления Мао пытался выдать за создавшееся «равновесие сил». На самом деле Япония просто пересматривала свои планы в связи с развитием войны в Европе, выбирая новые объекты для агрессии. Тогда никто не мог сказать точно, куда устремятся агрессоры — на юг или на север, но было ясно, что приостановка крупных наступательных операций в Китае связана лишь с выбором Японией нового главного направления для удара.

Мао в этот момент предпочитал отсиживаться и не предпринимать ничего, чем помогал и Чан Кайши уклоняться от активных военных действий. Один хотел перехитрить другого, в равной степени пренебрегая национальными интересами страны.

Из-за пассивности командования и политических разногласий между КПК и гоминьданом китайские вооруженные силы серьезной опасности для Японии не представляли. Как показали дальнейшие события, все попытки гоминьдановских войск и КПК в 1942–1945 гг. отвоевать что-либо из захваченных японцами районов терпели крах. Китайские войска не имели успеха до тех пор, пока в августе 1945 г. союзники по антигитлеровской коалиции, особенно советские вооруженные силы, не нанесли сокрушительного поражения японским захватчикам. Не произойди это, трудно сказать, сколько лет длился бы второй этап войны по «теории» Мао Цзэдуна.

Японское командование, готовясь к дальнейшей агрессии, стремилось экономически, политически и в военном отношении закрепить за собой захваченные районы Китая. В начале июля 1941 г. японское правительство добилось дипломатического признания правительства Ван Цзинвэя Германией и Италией. Японцы оснащали войска Ван Цзинвэя своим оружием и под руководством своих генералов привлекали их к операциям против партизанских районов, которые существовали у них в тылу. Карательные операции японских войск совместно с войсками Ван Цзинвэя в Шаньдуне, Аньхое и Шаньси — Хэбэе нанесли чувствительные потери силам КПК. В результате некоторые партизанские районы были ликвидированы или сокращены.

Таким образом, установки Чан Кайши и Мао Цзэдуна на пассивное ведение войны против японских захватчиков, а также военный конфликт между гоминьданом и КПК дали Японии передышку для подготовки к дальнейшей агрессии.

Весной 1941 г. мало кто сомневался, что Советский Союз будет вынужден сражаться на два фронта: на западе — против фашистской Германии и ее сателлитов и на востоке — против Японии. Однако 13 апреля 1941 г. Япония неожиданно подписала с Советским Союзом пакт о нейтралитете сроком на пять лет. Этот договор свидетельствовал о том, что Япония, хотя и заключила «тройственный пакт» с Германией и Италией, собиралась проводить собственную политику на Дальнем Востоке.

Реакция правительственных кругов Чунцина на советско-японский договор о нейтралитете первоначально была чрезвычайно нервозной. В первые дни после получения сообщения о подписании договора среди правительственных и гоминьдановских деятелей царили растерянность и даже паника. Об этом, в частности, свидетельствовали бесконечные совещания, которые проводил Чан Кайши. Например, 14 апреля состоялось заседание президиума ЦИК гоминьдана, затем заседание постоянного комитета НПС, 24 апреля — специальное совещание у Чан Кайши и т. д. Сам Чан Кайши производил впечатление растерявшегося человека.

Однако постепенно первоначальная растерянность стала проходить. Большое значение имели беседы В. М. Молотова с китайским послом в Москве Шао Лицзы и встреча с Чан Кайши А. С. Панюшкина, разъяснившего позицию Советского правительства.

Официальное отношение китайского правительства к советско-японскому договору было изложено в заявлении МИД Китая. Наиболее существенным пунктом в этом заявлении являлось отрицание за какой-либо страной, помимо Китая, права решать вопросы, связанные с Маньчжурией и Внешней Монголией. Внутри правительства и руководящей верхушки гоминьдана в период обсуждения советско-японского договора выявилась группа, настроенная резко антисоветски. Во главе этой группы стоял реакционный теоретик гоминьдана Дай Цзитао, к ее числу принадлежали также член президиума ЦИК гоминьдана Цзоу Лу, министр пропаганды Ван Шицзе и др. Ей противостояла другая группа, стоявшая на позициях сохранения и укрепления дружественных отношений с СССР. В эту группу помимо лиц, которые давно рекламировали себя в качестве «друзей СССР» (Сунь Фо, Юй Южэнь, Фэн Юйсян), входили командующий 6-м военным районом Чэнь Чэн, начальник бюро международной разведки Ван Пинсян и др. Во время споров в правительственных кругах Чунцина по поводу советско-японских отношений эта группа выступила против Дай Цзитао и его сторонников. Сам Чан Кайши в это время колебался. В одной из своих речей (перед слушателями центральной политической школы) он позволил себе даже заявить, что те лица, которые толкали его на дружбу с СССР, якобы не понимали истинной политики последнего. Однако личное восприятие Чан Кайши советско-японского договора не нашло официального отражения.