Раиса Азарх - У великих истоков

Штаб участка переехал в Карловку. Небольшое имение, крупный сахарный завод, маленький вокзальчик.

Съезжаются командиры. На совещании мы сразу почувствовали превосходство Примакова: умен, в военном отношении подготовлен отлично, знает местность как свои пять пальцев. Разведка «червонцев» выяснила точное расположение противника.

— Только не подведите, — просит Примаков пехотинцев. — Будет трудно — дайте знать, я хлопцев подброшу. — Потом обращается к командирам бронепоездов: — Держитесь, друзья! Выделю такое прикрытие — щепки не отдаст противнику!

План выработан. Наступаем по линии железной дороги, берем Ланную, потом сворачиваем и охватываем город с флангов. Конники Примакова сминают тылы белых. Взяв город, проходим не останавливаясь километров десять, занимаем мосты и выгодные позиции под Лебяжьим, к югу от города.

Ответственность минуты ясна всем. Откатимся — больше удержаться негде.

У Деникина на этом участке сосредоточены крупные силы, несколько хороших бронепоездов. Наши бронепоезда — наполовину самоделки; есть, правда, несколько бронированных площадок, но выглядят они не очень грозно.

Все проверено и подготовлено.

Начинаем.

Ожесточенные, упорные бои идут уже третий день. Центральный участок с линией вдоль дороги занимают донбассцы — 1-й и 2-й Бахмутские полки. Команды бронепоездов — тоже из шахтеров. Здесь дело надежное.

Объезжаем линию боя.

Донесение: разбит бронепоезд, много жертв.

Едем со сменой к Ланной. Там все рады возможности передохнуть, отоспаться: оглохли от орудийной стрельбы.

От третьего орудия так и не уходит командир батареи с черным от дыма лицом.

— Будто сейчас из забоя, — пытается острить кто-то.

Артиллерист обводит нас тяжелым взглядом:

— Два сына, оба пулеметчики, вон у той развороченной площадки… Надо же быть такой беде… Снарядом в пулеметное гнездо… Прямое попадание… Старуха одна осталась… Наверное, запороли…

И снова склоняется к орудию.

У белых пять бронепоездов. У нас два, да и то самодельные.

А все-таки мы наступаем.

Жертвы? Да, жертвы большие.

Примаков сдержал слово. Инициатива в его руках. «Червонцы» несут связь, «червонцы» охраняют линию железной дороги. Главные силы дерутся с бандитами Шкуро. Успешно действует пехота. Эффективно поддерживает наступление артиллерия.

Неожиданно умолкает наблюдатель бронепоезда. Убит или обрыв на линии?

Маршрут бронепоезда нам известен — вдоль полотна, через лесок и поляну. В конце, у стога, — наблюдательный пункт.

У железной дороги много спелого, лилового терна — здесь давно идут бои, и некому обрывать ягоды.

«Быстрей, быстрей», — говорю я себе. Вот и лесок. Провод еле заметен, однако обрывов нет. Выбралась на поляну. По ней ползком. Все цело, но в проводах запутался заблудившийся жеребенок. Вот, оказывается, в чем причина неполадок! Хорошо еще, он не порвал всю нашу связь!..

В Карловке круглосуточно работают два перевязочных отряда. В одном Федер, в другом Багров. Оба опытные хирурги, оба наши, преданные люди.

Несчастный случай вывел из строя Федера. Падая от усталости, он пробирался ночью к летучке, споткнулся, теменем ударился о рельсы и получил тяжелую травму.

Раненых красноармейцев приводят санитары и фельдшера. Недаром поднята на ноги вся медицинская Полтава, недаром потребовали подкрепления из Киева. Раненые довольны — им хорошо и вовремя «подмогнули».

Сменяю товарищей. Закончив работу, решила отдохнуть, наказав обязательно разбудить, как только доставят раненых.

Не успела прилечь — кто-то царапается в дверь. Зовут.

Санитар белых привел нашего пленного. Рассказывает:

— В том бою полегло много ваших. Кое-кого взяли в плен. А этот не хотел сдаваться живым. Приставил дуло винтовки к подбородку и выстрелил. Пуля раздробила обе челюсти, разорвала лицо, да не убила. Белые всех раненых прикололи, а на него посмотрели и не тронули: «Сам подохнет, пусть помучается!» — И бросили в яму. Я этому несчастному питье тайком носил. Он все рукой что-то показывал, должно быть, пристрелить просил — говорить-то не может, язык раздроблен…

Раненый смотрел на нас сияющим взглядом, притрагивался к товарищам, пытался что-то произнести. По обезображенному лицу катились крупные слезы.

На бумажке он написал: «Иван Старков, боец Бахмутского полка, забойщик с горловских шахт».

Ивану Старкову сделали блестящую пластическую операцию в лучшем хирургическом госпитале Киева. Шахтер из Горловки вернулся в ряды строителей новой жизни.

С летучкой едем в Полтаву. Каждый раненый удобно лежит в подвешенной койке. В вагонах чисто, почти уютно.

Прибыли на рассвете. Поезд еще не остановился, а уже к площадкам бегут санитары.

У носилок сестры. Врач принимает у старшего по летучке сначала самых тяжелых раненых. Их переносят на руках в развернутый возле вокзала госпиталь. Разгрузка проходит быстро и спокойно.

Голубеет дым бронепоезда.

За ночь мы подтянулись к Ланной. Белые отходят, перегруппировывают силы у самого Конграда, собираются дать бой.

С флангов доносится ружейная и пулеметная стрельба. Неистово бьют по городу наши бронепоезда. В ответ — ни звука.

«Червонцы» подходят к вокзалу.

Конград взят. Первым ворвался в него Примаков со своей лучшей сотней.

Город притих, сжался. У церкви на площади десятки подвод. Мобилизованные крестьяне встречают нас без восторга и без враждебности. «Кто вас знает? Проскачете, та й назад… Наше дело сторона» — можно прочесть на их лицах.

Как и было задумано, червонные казаки прошли через город на юго-восток и заняли заранее намеченные деревни. Они держат участок южнее полотна железной дороги. К северу расположились богунцы.

В помещении бывшей управы сочувствующая большевикам молодежь (все партийцы в частях) организует аппарат Совета. В Конграде снова Советская власть!

— На конях можно по тому мосточку переехать, — показывает крестьянин на три доски, переброшенные через ручей.

По дороге — заставы бахмутцев.

— Червонные казаки вон в той деревне.

Подъехали к деревне.

— Где сотни?

— В бою!

— В бою-ю-ю?..

Доносится музыка — переливчато звучат фанфары, трубят трубачи.

— Это значит — рассыпались в атаку, а это — собираются в колонны, — объясняет обозник. — У нас всегда: как победа, так гоним врага с музыкой. Под Каменцом чудасия была. Взяли в плен вражеских музыкантов — все на белых конях, инструменты лентами перевиты. Так в город и пошли с их оркестром. Буржуи с переляку вышли с хлебом-солью. Тут-то мы их немножко «присолили»!