Георгий Литвин - Я был воздушным стрелком

13 июня 1941 года в газетах мы читали заявление ТАСС, в котором было выражено отношение к распространявшимся слухам о войне. Все вымыслы о якобы предъявляемых Германией территориальных требованиях объявлялись ложными. Там же говорилось, что Германия соблюдает условия пакта о ненападении и что слухи о ее намерении совершить агрессию против СССР лишены всякой почвы.

Это заявление нами воспринималось в то тревожное время как предупреждение о нависшей опасности. Но мы бодро напевали "все выше и выше стремим мы полет наших птиц", ибо искренне верили, что "Красная Армия всех сильней".

В воскресенье 22 июня 1941 года полетов не планировалось. Летчики отдыхали, занимались спортом, купались в речке. Так как разница во времени с Москвой равнялась 7 часам, то мы узнали о нападении фашистских войск лишь вечером, из сообщений Московского радио.

Состоялся митинг. Выступающие гневно клеймили зарвавшегося агрессора, выражали уверенность в скором разгроме врага, изъявляли желание немедленно отправиться на фронт.

В последующие дни мы жадно ловили последние известия, сводки с фронтов. Многие догадывались, что дела на фронтах идут не так, как мы предполагали раньше, но ждали все же хороших известий. С началом войны японцы приутихли, но большинство воинов-дальневосточников было уверено, что схватки с ними не миновать.

В полку продолжалась напряженная учеба. После выступления И. В. Сталина 3 июля, в тот же день было приказано срочно перегнать самолеты на другой аэродром, рядом с железнодорожной станцией: наш полк в полном составе направлялся на запад, в действующую армию. Быстро разобрали самолеты, упаковали их в самолетные ящики и погрузили в эшелоны.

Застучали по рельсам колеса теплушек и платформ. В вагонах с двухъярусными нарами разместились летчики, техники, весь обслуживающий персонал.

В Балашове разгрузились, собрали самолеты и перелетели в Донбасс. Там полк был разделен на два полка: 40-й и 446-й истребительные.

В составе 446-го истребительного полка мне пришлось пройти боевой путь с августа 1941 года вплоть до его расформирования в начале 1943 года. Это был период тяжелейших испытаний, вынужденного отступления наших войск под натиском сильного и умелого противника. Но были и периоды относительно успешных наших наступательных операций - в районе Ростова-на-Дону в конце 1941 года и Барвенково-Лозовской операции 1942 года. Затем снова трагические провалы нашего наступления на Крымском фронте, под Харьковом. Враг уже под Сталинградом и в предгорьях Кавказа.

Наш 446-й оказался в Нальчике. Мы, солдаты, делали все возможное и невозможное, чтобы задержать противника. Многие летчики нашего полка пали смертью храбрых в тех боях. Особенно отличились два летчика, ставшие впоследствии Героями Советского Союза, - Вадим Фадеев и Владимир Истрашкин, которым я готовил оружие для боя.

Наизусть повторяли мы слова приказа Верховного Главнокомандующего No 227 - сурового и грозного, как и сама война. Наверное, это были впервые с начала войны произнесенные правдивые слова о положении на фронтах.

"Надо упорно, до последней капли крови, защищать каждую позицию, каждый метр советской территории, цепляться за каждый клочок советской земли и отстаивать до последней возможности... Отступать дальше - значит погубить себя и вместе с тем нашу Родину... Ни шагу назад без приказа высшего командования!"

И стояли насмерть, остановили дальнейшее продвижение врага.

Приведу несколько строк из книги командующего 4-й воздушной армией К. А. Вершинина "Четвертая воздушная":

"С утра 25 октября 1942 года противник произвел звездный налет на войска и штаб 37-й армии, расположенный в селе Долинское. В налете участвовало до 100 бомбардировщиков, прикрываемых истребителями... 42 раза бомбили аэродром в Нальчике, где базировался 446-й истребительный полк..."

Сколько раз немцы налетали на наш аэродром, я не считал, хотя там находился целый день и вместе с товарищами отбивал атаки, но что было очень тяжело - это точно.

Полк обезлюдел, потерял почти всю технику в ожесточенных боях. Вскоре по приказу командования он был расформирован, а оставшийся личный состав был направлен в 6-й УТАП (учебно-тренировочный авиационный полк) 4-й воздушной армии для переучивания. Так в начале 1943 года я попал в 43-й гвардейский штурмовой авиационный полк, куда была передана эскадрилья, где я служил оружейником. Находился он в городе Сальяны Азербайджанской ССР.

От мифов - к реальности

Историю нельзя подправлять задним числом. Ее нужно принимать такой, какой она была на самом деле. Мы теперь знаем больше, но многое еще предстоит нам и узнать, и осмыслить, многим людям еще необходимо мужество, чтобы освободиться от плена прежних своих представлений.

Вспоминая о трагическом начальном периоде войны, о так называемой "внезапности нападения" немецкой авиации на наши аэродромы в западных приграничных военных округах, авиаторы задавали вопросы: Как могло такое произойти? Почему наша авиация не была приведена в боевую готовность? Где была наша разведка? Почему бездействовали штабы ВВС, командиры авиасоединений и частей? Каким было соотношение сил? Но убедительных, правдивых ответов долгое время не получали.

В настоящее время в распоряжении историков имеются данные о силах люфтваффе, распределении их по воздушным флотам и театрам военных действий, потерях самолетов и личного состава за весь период второй мировой войны, исключая три последних месяца перед капитуляцией Германии. Взяты они из документов 6-го отдела штаба тыла, которые находятся в военном архиве города Фрейбург (ФРГ). Эти данные были систематизированы и опубликованы в 1978 году известным историком ГДР О. Грелером в третьем номере немецкого журнала "Военная история".

В его же книгах "История войн в воздухе с 1910 по 1980 годы" и "Борьба за господство в воздухе", изданных военным издательством ГДР в 1988 году, приводятся последние, уточненные данные о силах люфтваффе, сосредоточенных к 22 июня 1941 года для нанесения первого удара по аэродромам и важнейшим объектам нашего тыла.

Мне довелось быть свидетелем, а позднее и участником беспримерной по своему накалу борьбы советских летчиков с превосходящими силами врага. В сентябре 1945 года как знающего немецкий язык меня в качестве военного переводчика откомандировали в Военно-воздушный отдел Советской военной администрации в Германии, где пришлось разбирать захваченные документы, допрашивать высоких чинов разгромленной гитлеровской авиации. Эта работа уже тогда позволила на многие события войны взглянуть другими глазами и, в частности, глазами нашего противника.

Всего у границ Советского Союза к началу войны было сосредоточено 3604 немецких боевых самолета и 1177 самолетов тогдашних союзников Германии. Получается, что противник имел около 4800 боевых самолетов.