Михаил Лямин - Четыре года в шинелях

Шел обоз со снарядами старшины Александра Лекомцева. Шесть подвод, сто двадцать ящиков. Сопровождали обоз командиры орудий, каждый свою подводу. У моста лошадей подстегнули, обоз рассредоточили. Первые подводы проскочили. А последняя...

Снаряд разорвался перед лошадью, сбросив ее с моста. За лошадью свалилась и повозка. Остальные дали ходу - в куче можно погибнуть всем. Отъехали немного под укрытие, и старшина Лекомцев сказал:

- А жалко двадцати ящиков...

- Пропадет добро, - поддакнул командир орудия Михаил Нистулов, молодой учитель из Башкирии.

И вот к мосту, уже разнесенному в щепки, к реке с вывороченным льдом, на котором уже не было ни лошади, ни повозки, подошли пять артиллеристов. Они, не говоря ни слова, скинули чуть в сторонке от бывшего моста полушубки, валенки и опять молча, не сговариваясь, начали нырять в Ловать.

А мороз - двадцать градусов! Подсвистывает ветер. Опять начался артиллерийский налет. Но солдаты, увлеченные адской работой, исполненные великого долга перед своими батареями, перед дивизией, перед всей Родиной, продолжали нырять и нырять.

Поднятые ящики принимал на берегу Александр Прокопьевич Лекомцез, знаменитый усач-старшина, председатель колхоза из Удмуртии. Он тоже забыл об опасности, он тоже увлекся общим делом, как хозяин утонувшего богатства, которое во что бы то ни стало надо спасти.

А снаряды лупят и лупят. Вот один разорвался почти рядом с ныряльщиками. Лекомцев, на миг уткнувшись в береговую щель, поднял голову и насторожился. Ныряло уже не четверо, а трое. Он продолжал принимать ящики у троих. Потом у двоих и, наконец, у одного сержанта Нистулова.

С последних ящиков на снег стекала не обычная, а подкрашенная вода. Вокруг одного замотался кусок материи, выдранной из солдатской гимнастерки. Все это видел старшина Лекомцев, руки его тряслись, а из глаз текли крупные мужские слезы.

Сержант Нистулов выкарабкался из воды с последним, двадцатым ящиком. Он, не нес его, а тащил волоком. Силы его иссякали. Из плеча струилась кровь. Но он полз и полз, замерзший, окровавленный, раздетый человек, полз по снегу, не чуя ни мороза, ни ночи, ни близких разрывов, теряя последние капли терпения и бесстрашия.

Лекомцев, оттаскивавший ящики в укрытие, встретил сержанта Нистулова в десяти метрах от берега. Он бросился к одежде ныряльщиков, принес четыре полушубка и четыре пары валенок, одел одну пару на сержанта, закутал его во все полушубки и потащил к подводам. К рассвету скорбный обоз вернулся в расположение дивизиона, где его встретили командир Григорий Поздеев и новый парторг Степан Некрасов.

До наступления оставались считанные минуты. Выслушав сбивчивый рассказ старшины, приняв меры к спасению сержанта Нистулова, отправив трех солдат на розыски утонувших героев, Поздеев и Некрасов, не имея более ни секунды свободного времени, занялись хлопотами по предстоящей атаке.

Так не раз бывало на войне. И не упрекайте, люди, в черствости солдат, если им порой не удавалось по-человечески похоронить своих товарищей. Не было ни времени, ни условий - не было ничего даже для проявления соболезнования. Кругом витала смерть, готовая сграбастать каждого, и нужно было брать костлявую за горло ради оставшихся в живых.

Забрезжил второй день нашего наступления. Дело сразу пошло дружнее. С особым неистовством работали артиллеристы, уже узнавшие о ночном происшествии у " моста. Смело повели свои батальоны, роты, взводы и штурмовые группы командиры и политработники 1190 стрелкового полка.

Вот уже перерезана железная дорога Великие Луки - Невель. Взята деревня Горушка. Враг выбит с нескольких высоток. Дивизия продвигается на север.

Пехоте помогают танкисты. Настроение изменилось неузнаваемо. Расцвели командиры полков Курташов и Хейфиц. Нет конца бахвальству первого, скромен, но доволен второй.

А за всех работает, главным образом, полк Прокопия Корниенко. Умело и бесстрашно действуют его помощники Никита Рыжих и Павел Наговицын. Чудеса смелости творят отделения Николая Романова и Георгия Тетерина, с ходу врываясь со своими противотанковыми ружьями и пулеметами на холмы и высотки. Неважно, что ПТРовцам приходится использовать свои ружья не по назначению, зато ими прекрасно поражаются дзоты противника и бетонированные блиндажи.

В этих блиндажах, оборудованных с немецкой аккуратностью, с картинками из иллюстрированных журналов, с брошенными впопыхах недопитыми бутылками шнапса, бритвенными приборами, губными гармошками, отдыхают по ночам наши солдаты. Им многое удивительно в нравах немцев, многое непонятно, но нравы сами по себе не вызывают негодования, скорее порождают улыбки. Но никто не прощает жестокости и упрямства врага, и если другая высотка слишком долго сопротивляется, ее гарнизону не бывает пощады.

Среди пехотинцев, в самых что ни на есть первых рядах постоянно крутятся связисты - артиллеристы Голубков и Ипатов. Они всегда с наблюдательным пунктом батареи или дивизиона. Оба уже успели обзавестись трофеями, раздобыли немецкие зажигалки, перочинные ножи, портсигары, ремни, а Голубков даже нашел две пары войлочных бурок - себе и товарищу.

На эти мелочи никто не обращал внимания. Не до этого. Только майор Корниенко изредка и как бы между прочим скажет солдатам:

- Зажигалки берите, только с барахлом не марайтесь.

А Степан Некрасов отрубает так:

- На кой черт нам фашистские безделушки. Бросьте этим морочить себе головы.

Наступление продолжается. Рядом двигаются дивизионы Поздеева и замполита Коровина. Сближаются и стрелковые полки. Берется штурмом станция Воробецкая. Перерезается вторая железнодорожная линия Великие Луки Новосокольники.

Показывая пример отваги, с бойцами батальона передвигался агитатор политотдела дивизии Владимир Фиников. При штурме высоты Велебецкой он был тяжело ранен. На место его был переведен из полка Борис Векслер.

Весь личный состав дивизии знает, что началось окружение врага. Борьба переносится на два фронта - мы оказываемся в коридоре между внутренним и внешним кольцом окружения. Медлить нельзя. Надо быстрее смять все очаги сопротивления.

Накал борьбы на самой высшей точке. Умело продолжает действовать полк Корниенко. Не отстают от пехоты ни на шаг артиллеристы.

Двадцать девятого ноября 1190 стрелковый полк вышел к деревне Рыбики у юго-западных подступов к Великим Лукам. Его левофланговый батальон к вечеру у деревни Шеболдиной связался с соседней 381 стрелковой дивизией. Кольцо окружения замкнулось. Командир дивизии немедленно доложил об этом генералу Галицкому и с трепетом выслушал его многозначительное "добро".

Первые герои

Подумать только, мы - участники окружения одиннадцатитысячного гарнизона немцев! Менее чем полгода назад враг окружал нас. Мы уходили от ловушек, маневрировали, терпели сверхчеловеческие лишения и все-таки сохранили свои силы. Пусть попробуют теперь сделать то же самое фашисты у стен Великих Лук. Не удастся. Мы повторим здесь, на севере, опыт наших сталинградских братьев. Большой и малый котел для врага обеспечен.