Михаил Лямин - Четыре года в шинелях

- И они нашу делегацию скушают, как серый волк козлика.

- Ни хрена, Вадим, не скушают. Я этого Чурилова и всю его свиту приведу к тебе сегодня же.

- Свежо предание...

- Не веришь? У меня же знакомые разведчики.

Так они подошли, вернее, приползли под пулями и минами в подвал на Садовой. В распоряжение Прилюстенко был выделен взвод охраны, а Сметанников оставался один, как перст.

Их встретили политработники дивизии, уже познакомившиеся с освобожденными районами города.

- Срочно нужна баня, - советовал агитатор политотдела Борис Александрович Векслер. - Старая разбита. Надо открывать новую, пока без водопровода. В городе тысячи дистрофиков, они наиболее вероятные носители эпидемии.

- Но где же я возьму рабочих, - разводил руками Сметанников.

- Поможет население.

- Но тогда и вы помогайте.

Сметанников с армейскими политработниками начал обходить улицу за улицей, знакомиться с людьми, выяснять бывших коммунистов и комсомольцев, советских активистов. Помощников появлялось сотни.

Это окрылило Вадима Сметанникова, и он без стеснения стал рекомендоваться представителем вновь организуемого городского Совета.

Восстановление советской жизни началось со своеобразного тимуровского движения взрослых и детей - взаимопомощи в ремонте разрушенных жилищ. В большинстве семей не было мужчин, молодежь угнана в Германию, оставались главным образом старые да малые. Артельный образ жизни в такой обстановке был единственным выходом из положения, и люди охотно его устанавливали. Это происходило, не нужно забывать, при непрекращающихся обстрелах и постоянной угрозе смерти.

О многом удалось договориться Сметанникову за первый день своего вступления в новую должность. Он быстро вошел во вкус своих обязанностей и, кажется, всерьез стал воображать себя председателем горсовета.

В полночь на Садовую позвонил наш комдив. Он интересовался первым днем официальной Советской власти в Великих Луках.

- Начала жить и здравствовать, - довольный и усталый, сообщил Сметанников. - Завтра будет открыта баня. Подобрали парикмахеров, достали мыла, пять швейных машин. Начнем обмывать и одевать детишек.

- Правильно, - одобрил полковник. - А как комендант?

- Действует.

- Вы смотрите за Прилюстенко. Не давайте лишней воли.

- Да он ничего...

- Я знаю его, следите, следите.

- Слушаюсь.

- Вы теперь не в моем подчинении. Советую вам как коммунист коммунисту. Держите меня в курсе дел.

Это тоже была война. Одна из сторон ее, неизбежная и необходимая, горькая и радостная, но деталь войны, которая останется в истории.

Не успел Сметанников закончить разговор с комдивом, в подвал ввалились возбужденные бойцы Прилюстенко и с ними наши Голубков и Ипатов. Они привели с собой плотного, низенького пожилого мужчину в хромовых сапогах, в драповом пальто с каракулевым воротником, с острой козлиной черной бородкой и закрученными усиками.

- Вот, товарищ комендант, поймали, - выпалил возбужденный Голубков, подталкивая в спину пленника.

- Кто таков? - нахмурился Прилюстенко.

- Не признается, а бабы говорят, Чурилов, бургомистр, - нашелся ответить Ипатов, раскрасневшийся не меньше своего друга.

- А-а-а, вот ты какой, голубчик! - прищелкнул языком комендант. Тебя-то нам и надо. Значит, Чурилов?

- Да, Чурилов, - вздохнул человек с бородкой, моментально смерив подвал острыми бегающими глазками.

- Бургомистр Великих Лук?

- Да, бургомистр.

Прилюстенко повернулся к Сметанникову и, показывая на него взглядом, представил Чурилову:

- А это новый, наш мэр города. Представляешь, фашистский холуй?

- Остановись, - попросил друга Сметанников. И к Чурилову: - Вы понимаете свое положение, гражданин бургомистр?

- Понимаю.

- Вы не сдались в плен, а вас пленили.

- Я не имел возможности...

- Предположим. Чтобы облегчить свою вину, вы обязаны помочь Советской власти быстрее навести порядок в освобожденном городе.

- Я снял с себя полномочия...

- Не в полномочиях дело. Нам нужно немедленно восстановить водопровод и свет. Давайте адреса ремонтных рабочих.

- Не помню.

- Назовите базы, склады, магазины, запасы в городе кабеля, труб, лесоматериалов...

- Это было не в моем ведении.

На улице, рядом с подвалом, грохнул снаряд дальнобойного орудия. За ним второй и третий. Стреляли из-за внешнего кольца окружения. Бойцы комендантского взвода заволновались. Подвал зашумел. Прилюстенко поддержал настроение своих солдат.

- Да что с ним разводить дипломатию, товарищ председатель горсовета, стараясь держаться официального тона, обратился он к Сметанникову. - Холуй надеется на спасение своих хозяев. Отправить его в трибунал и точка.

- Потребуй, чтобы сообщил список полицаев, - посоветовал Сметанников, тоже потерявший интерес к бургомистру.

- Слышал приказание председателя горсовета? - грохнул по столу Прилюстенко, упершись взглядом в бургомистра. - Список!

- Он в немецкой комендатуре.

- Фамилии.

- Не помню.

- Юлишь. Называй своих заместителей.

- Я работал один.

- Работал! Скажи - вешал, расстреливал, морил голодом... Где списки угнанных в неволю?!

- В комендатуре.

- Но их же составлял ты, землемер-эсер Чурилов. Список!

Подвал продолжал шуметь. Он явно соглашался во всем с комендантом и ждал скорейшей развязки.

Не вытерпел сержант Голубков.

- Пусть назовет, где хоронится фон Засс.

- Дельный вопрос, - поддержал Прилюстенко. - Отвечай, бургомистр.

- Я с ним не встречался.

- Совсем? Может, и не знаешь в лицо?

- Видел в последний раз месяц назад.

- Врешь!

Сметанников опять остановил Прилюстенко и обратился к Чурилову:

- Значит, вы ни в чем не желаете оказать содействия Советской власти? Мы так и передадим трибуналу, и тогда пеняйте на себя.

- Я выполнял приказы, - выдавил Чурилов.

- Один из сорокатысячного населения города.

- Меня принудили.

- Почему же именно вас, а не других?

Дверь в подвал, то и дело открывавшаяся с неприятным скрипом, распахнулась настежь, и в ней показался огромный человек, с вращающимися в неистовстве белками глаз. Это был бывший штрафник. Он принес кипу газет и положил их перед Сметанниковым.

- Читай, городская голова, что пишут у тебя под носом.

- Кто такие? - насторожился Прилюстенко.

- Штрафники пришли с подарком.

С этими словами геркулес вытолкнул вперед, как цыпленка, плюгавенького, с рысьими глазами, потрепанного пожилого мужчину.

- Прошу любить и жаловать - редактор "Великолукских известий".

- Ага, прихлопнули обоих, - выдохнул подвал.

Сметанников и Прилюстенко все поняли и оценили моментально. Комендант повернул редактора лицом к бургомистру.

- Знакомые?

- Да, да, да, - забормотал плюгавенький. - Мы знакомы с бургомистром.