Жорж Садуль - Жизнь Чарли

«Эссеней», стремившаяся сохранить за собой золотоносную жилу, ответила на это еще более выгодными предложениями: пятьсот тысяч долларов и участие в прибылях.

Однако Чаплину пришлось не по душе вмешательство финансистов из «Эссеней» в его творческую работу. «Мьючуэл» же предоставляла в его полное распоряжение киностудию «Лоун Стар», отказываясь при этом от всякого вмешательства в вопросы, касающиеся декораций, сценария, режиссуры. Актер согласился на условия контракта, который, казалось, гарантировал ему полную свободу творчества.

Возможно, что кое-кто из кинопромышленников считал такой контракт безумием. Но они ошибались. Двенадцать фильмов, поставленные за восемнадцать месяцев Чаплином для «Мьючуэл», оказались не только шедеврами киноискусства, но и необычайно выгодной финансовой операцией. Еще до окончания войны капитал, вложенный компанией в Чаплина, дал 700–800 % прибыли. Это было только начало: за пять лет было заработано еще пять миллионов долларов. Достаточно сказать, что много лет спустя, в 1945 году, из шести старых фильмов «Мьючуэл» был смонтирован «Гала-спектакль Чарли Чаплина». Показанный в только что освобожденной Франции, он принес фирме несколько десятков миллионов.

Отдельные главы из жизни Чаплина и его фильмы не всегда совпадали со сроками новых контрактов.

Конец 1916 года ознаменован резким переломом в стиле и во всем творчестве Чаплина. Деловая сторона перестает доминировать над искусством. В безупречной классической картине «Спокойная улица» (называемой во Франции также «Чарли не унывает» и «Чарли-полисмен») образ Чарли впервые предстал во всем своем значении. Артист отказался от потворства вкусам публики, от дешевых эффектов. Он почувствовал себя хозяином созданного им образа. Он переступил черту, отделяющую талант от гениальности.

Чтобы достичь таких высот в двадцать семь лет, ему пришлось освободиться от тщеславия, которое еще давало о себе знать в названии его новой студии компании «Мьючуэл» — «Лоун Стар» (Одинокая Звезда). Ледяной душ, которым его обдали вскоре после водворения в студию, заставил Чаплина отнестись к себе самокритично.

«У меня было только одно желание, — пишет он по этому поводу в 1916 году, — нравиться публике, которая была так благосклонна ко мне. Для этого достаточно было подавать ей все, что, как я знал, действовало безошибочно, — все те эффекты, которые неминуемо вызывали безудержный хохот, даже если они и не были связаны с ходом действия…

В этот-то период упоения успехом, на следующий день после премьеры фильма «Пожарный», меня обдали настоящим ледяным душем; какой-то совершенно незнакомый человек, с которым я никогда в жизни не встречался, писал мне:

«Я очень боюсь, что вы становитесь рабом вашей публики, тогда как во многих ваших прежних фильмах публика была вашей рабой… А публика, Чарли, любит быть рабой…»

После этого письма я старался избегать того, что требует публика. Я предпочитаю следовать собственному вкусу. Он вернее выражает то, чего публика действительно ждет от меня…»

Надо правильно понять это признание. Чарльз Чаплин вовсе не крайний индивидуалист, считающий, что публика для него только раба. Наоборот, он глубоко убежден (и об этом красноречиво свидетельствуют его методы работы), что единственный смысл творчества актера — это пересказ присущих публике чувств языком искусства.

Но человечество состоит из отдельных людей, иногда добрых, иногда злых, чувства которых, так же как и их язык, бывают и хорошими и дурными… Следовательно, дело не в том, чтобы потворствовать вкусам публики, а в том, чтобы служить ей своим искусством, неустанно отделять хорошие зерна от плевел. Дело не в том, чтобы стать для публики чем-то вроде зеркала, бесконечно воспроизводящего все один и тот же образ. Художник, который в своем творчестве подражает другим или повторяет самого себя, претерпевает те же изменения, что и старый фильм после бесчисленных перепечаток — с негатива позитив, с позитива негатив и так до бесконечности. При этом резкость уменьшается, контрасты сглаживаются, белое и черное постепенно сливаются в невыразительный серый тон. В конце концов яркая когда-то картина становится своим бледным подобием.

Да, художник, если он творец в самом высоком смысле этого слова, должен быть интерпретатором. Отличительная черта гения — способность понимать желания и потребности людей, прежде чем люди сами полностью осознают их. Когда возникает такая связь между индивидуумом и массой, тогда только можно говорить о рождении гения. Каждое столетие создает всего лишь несколько выдающихся людей как в искусстве, так и в политике. Поняв этот закон и произведя на его основе строгую переоценку приемов своего искусства, Чаплин перешел черту, отделявшую его от гениальности.

Оставим на время маленького человека на его трудном пути к «Спокойной улице». Вернемся к тому Чарли, полному веселости, к которой иногда примешивалась легкая грусть, к Чарли 1915–1916 годов, принесших ему беспримерную славу. В те годы только что открывший его Луи Деллюк писал: «Вплоть до наших дней нет в истории фигуры, равной ему по славе, — он затмевает славу Жанны д'Арк, Людовика XIV и Клемансо. Я не вижу, кто еще мог бы соперничать с ним в известности, кроме Христа и Наполеона» [17] Delluc,р. 20. .

Насмешливый журналист отметил исторический факт. Все страны, как мирные, так и воюющие (за исключением государств Центральной Европы), увлекались Чарли, его походкой вразвалку, его тросточкой. Всюду продавались маски, куклы, кондитерские изделия, иллюстрированные журналы с его изображением. Примеру наглого плагиатора Билли Риччи не замедлили последовать десятки поддельных Чарли, наводнивших мюзик-холлы и экраны всего мира.

Широкая публика одарила славой маленького английского актера. Оценила его и интеллигенция. Пабло Пикассо, Гийом Апполинер, Макс Жакоб, Фернан Леже, Эли Фор, совсем еще юный Луи Арагон не пропускали ни одного фильма с Чарли. Первыми почитателями Чарли были те, кто больше всего интересовался жизнью народа. Они рассказывали о своем открытии всем друзьям, они делали Чаплина персонажем своих картин, поэм, статей. Восторг перед нарождающимся гением объединил «толпу» и «избранных».

1915 год Чаплин начал с того, что рассказал в фильме «Его новая работа» свою собственную историю. Чарли — уже не бродяга, а безработный — приходит в студию «Эссеней», услыхав, что в реквизиторском цехе требуется рабочий. Но не он один зарится на это место. Его добивается также и косоглазый Бен Тюрпин. Между соперниками завязывается акробатическая борьба за кусок хлеба. Более хитрый и жестокий Чарли берет верх. Наступив на живот поверженного противника и выведя его из строя, он получает должность помощника плотника. Смелым сопутствует удача. Новичка рабочего просят с места в карьер заменить первого любовника, опоздавшего на съемку. Вот он уже топает, переваливаясь с ноги на ногу, по съемочной площадке в гусарском доломане с нашивками и в мохнатой шапке. Среди декораций, которые изображали «роскошный» дворец, он должен был по ходу фильма ухаживать за высокомерной знатной дамой со страусовым веером и высокой прической, одетой в платье с длинным шлейфом.