Яков Свет - Колумб

Пока что это была единственная просьба Адмирала, удовлетворенная королем, и, получив право ездить на мулах, великий путешественник стал готовиться к прогулке на дальний кастильский север.

Тем временем король перебрался из Topo в Сеговию, город почти столь же далекий от Севильи. В начале мая Адмирал отправился в путь. Ехал он через Эстремадуру, в дороге часто останавливался на отдых, — даже езда на смирном муле причиняла ему страдания.

В сеговийском Алькасаре в последние дни мая или в первые дни июня 1505 года король-затворник дал первую аудиенцию Адмиралу.

«Адмирал, — писал Лас Касас, — и его брат, аделантадо, облобызали руки короля, а он принял их с приветливой миной, но далеко не так, как они того заслуживали, если взять в расчет долгие их плавания и те великие испытания, которые они претерпели. Адмирал рассказал о своем плавании и о земле, им открытой, и о богатствах провинции Верагуа, и о своем невольном заточении на Ямайке, и о мятеже и ослушании братьев, Поррасов, и об иных событиях, и под конец поведал о всевозможных подробностях плавания, упомянув о преодолении опасностей и трудностях, испытанных в пути» (77, II, 95).

Несомненно, рассказ о последнем своем плавании Адмирал завершил просьбой восстановить его в правах правителя Индий. Фердинанд, сохраняя приветливую мину, отделался на этот раз неопределенными обещаниями. На какие-то посулы Фердинанд намекал Адмиралу в письме, написанном вскоре после первой аудиенции.

Затем последовали новые встречи с королем. Фердинанду нелегко было отделаться от Адмирала. Школа Изабеллы не прошла даром для ее супруга, и хотя ему плохо давалась роль, которую с таким мастерством играла королева, он охотно ее играл, не желая прослыть гонителем мореплавателя, прославленного на всю Европу.

Когда на следующем свидании Адмирал, оскорбленный уловками короля, потребовал — лишите меня всех прав и привилегий и дайте спокойно умереть голодной смертью, — Фердинанд пообещал утвердить все его титулы и вознаградить по заслугам.

А затем король нашел выход из положения. Выход, который, несомненно, привел бы в восторг горячего поклонника арагонского лукавца Никколо Макиавелли.

«Король, — отмечал Лас Касас, — сказал Адмиралу: ему ведомо, что Индии обрел Адмирал и что Адмирал достоин тех пожалований, которые были ему даны, но дело это нужно обсудить, и хорошо было бы, если бы Адмирал указал, кому именно надо поручить это дело. Адмирал ответил: да будет так, как указало Ваше Высочество, и добавил: кто же сделает это лучше севильского архиепископа [Диего де Десы — в 1505 году он получил второй по значению диоцез Испании — севильскую метрополию], ибо не он ли да камергер Кабрера в свое время были причиной того, что его высочество получило Индии?.. Король на это отозвался так: пусть Адмирал все доложит архиепископу» (77, II, 85).

Спустя некоторое время «беспристрастный» арбитр вынес такое решение: «Пусть законоведы выскажутся обо всем, что касается имущества и доходов Адмирала, но не о делах управления» (77, И, 85).

Спору нет, приговоры еретикам он составлял гораздо яснее. Но, как ни туманен смысл этой сентенции, из нее явствовало, что дело снова откладывается в долгий ящик. И Адмиралу при этом давалось понять, что вопрос о восстановлении его в должности правителя Индий или о передаче этого поста Диего Колону пересмотру не подлежит.

Но Десе надо отдать справедливость: он во многом, видимо, содействовал возмещению кое-каких денежных претензий Адмирала, и в январе 1506 года аделантадо Бартоломе Колумб получил 261655 мараведи — жалованье за годы четвертого плавания. Фернандо Колону выплатили за участие в экспедиции 127 тысяч мараведи. Велено было погасить задолженность Адмирала за последние годы, а его первенцу Диего король положил твердый оклад 50 тысяч мараведи в год.

Таким образом, в последний год своей жизни Адмирал не бедствовал, и заблуждаются те его биографы, которые утверждают, что умер он в нищете.

И тем не менее в Сеговии Адмирал потерпел поражение. Король обошелся с ним как с назойливым попрошайкой: он кинул Адмиралу подачку и этим оскорбил его куда больше, чем прямым отказом. Король обидел Адмирала новым своим проектом. Фердинанд осенью 1505 года предложил право на управление Индиями обменять на вполне реальный титул правителя городка Каррион-де-лос-Кондес в Леоне. В глазах Адмирала это было совершенно чудовищное предложение. И не только потому, что Каррион приносил тощие доходы. Адмирал твердил о десятине, восьмине, трети, о доходах с золотых рудников, но не эти корыстные желания распаляли его душу. Он требовал, чтобы воздали ему по заслугам, он считал, что святая троица, двенадцать апостолов и дева Мария уготовали ему пост бессменного владыки Индий. А ему подсовывали какой-то жалкий заштатный городок. Индиями правил королевский сатрап Овандо, а он, ХРИСТОНОСЕЦ КОЛУМБ, должен был обивать пороги королевских приемных и королевских канцелярий.

Бесспорно, ему было бы гораздо легче, если бы вторая сеговийская аудиенция окончилась полным разрывом с королем. Смерть в нищете, смерть под забором уравняла бы его в глазах земных государей и святых небожителей с сыном господним, взошедшим на Голгофу. Но его лишали и этой отрады.

Теперь надо было дожидаться решения комиссии законоведов, и незримые цепи приковали его к королевскому двору.

Настала зима. Король переехал в Саламанку, «Кастильские Афины», с которыми у Адмирала были связаны не слишком приятные воспоминания. Адмирал последовал за королем и нашел в Саламанке пристанище.

«Прибыв ко двору в Саламанку, Его милость слег, страдая подагрой», — вспоминал тридцать лет спустя Диего Мендес.

Слег, чтобы больше не встать. Невыносима была для Адмирала мокрая андалузская зима, но во сто крат тяжелее переносил он морозы и холодные ветры кастильского нагорья. Дела его теперь вели Бартоломе Колумб и Диего Мендес, дел было много, приходилось метаться по всевозможным присутствиям и выправлять ордера на денежные дары его высочества. А законоведы, которым Деса перекинул петиции Адмирала, отлично знали: дни настойчивого просителя сочтены, и не торопились. Их решения Адмирал так и не дождался.

Но на краю могилы, вконец истерзанный болезнью, Адмирал по-прежнему боролся за свои права, свою честь и свои доходы Он все еще считал себя истинным владыкой Индий и давал советы королю, как лучше править заморскими землями. Из Санто-Доминго к нему поступали сведения о действиях Овандо, и он писал королю, что с тех пор, как его изгнали с Эспаньолы, там истребили шесть седьмых мирных индейцев. Их, указывал он, резали ножами, забивали палками, обрекали на голодную смерть, Но, негодуя и возмущаясь, Адмирал подчеркивал, что все эти зверства НЕВЫГОДНЫ короне, что индейцев надо беречь прежде всего потому, что без них некому будет добывать золото и обрабатывать земли колонистов. И он в этом же мемориале оправдывал свои былые грехи. Да, писал он, я отправлял рабов на продажу в Кастилию, но так поступал, надеясь, что их там наставят в святой вере и что, просветленные душой, они затем вернутся на родину…