Маргарет Хаббард - Полет лебедя

— Я не могу просто взять и выпалить ей это, Гетти, — запротестовал Ханс Кристиан, начиная как обычно мерить комнату шагами. — К тому же ее дом будет наполнен посетителями, пришедшими попрощаться с ней. Ты даже не понимаешь, в каком ужасном положении я оказался! Я не могу ни писать, ни заниматься чем-либо другим. Она занимает все мои мысли. Если я не объяснюсь с ней, я буду абсолютно бесполезен, пока снова не увижу ее!

Гетти поднялась на ноги.

— Тогда ты должен найти время! Иди к ней прямо сейчас и пригласи на ужин. Вместе с тобой я пошлю ей записку с приглашением. А после ужина ты сможешь поговорить с ней столько времени, сколько тебе нужно.

Ханс схватил ее за руку и вцепился в нее как утопающий.

— Гетти, ты не можешь! Я не осмелюсь! Нет, нет, нет! Оставь меня! Ты очень добра, но я не могу!

— Почему нет? — удивленно спросила Генриетта.

— Потому что, — он в отчаянии отвернулся, — потому что я не могу сделать ей предложения.

— Ханс Кристиан, ты ведешь себя, как глупый маленький ребенок! Ты же говоришь, что не сможешь найти покоя до тех пор, пока не будешь знать о ее чувствах к тебе. И все же ты не можешь говорить. Ты боишься Иенни Линд только потому, что она знаменита? А ты забыл, что ты тоже знаменит?

Ответа не было долгое время. Наконец Ханс покачал головой.

— Величие сохраняется лишь недолгое время. Если бы я был богат и красив, тогда совсем другое дело. Но в глубине сердца я понимаю, что она не может любить меня таким, какой я есть.

Глаза Гетти загорелись яростным светом.

— Если для нее большее значение имеет внешность и богатство, то она недостойна тебя!

— Не говори этого! Иенни милая и хорошая!

— Ты зарабатываешь достаточно денег. А что касается красоты, то ты прекрасен внутри.

— Но она такая красивая, — воскликнул Ханс Кристиан, заламывая руки.

— Ты так думаешь только потому, что влюблен в нее. На самом деле у Иенни Линд очень простенькая внешность.

— Как ты можешь говорить это. Она прекрасна!

— Только тогда, когда поет, — настаивала Гетти. Она стояла у камина спиной к огню. — Но для тебя она прекрасна, так и должно быть.

— Значит, ты считаешь, что если она меня любит, то не замечает ни моего большого носа, ни моей тонкой шеи, ни моей безобразной неуклюжести?

— Я думаю, что ты прав.

Ханс подошел и встал рядом с ней.

— Но интересно, если я не безобразен в ее глазах, почему я чувствую себя таким неуклюжим рядом с ней?

— Ты не неуклюжий и не безобразный, — тихо произнесла Гетти, глядя на лепестки огня.

Ханс Кристиан улыбнулся:

— Ты заставляешь меня считать себя красивым. Только рядом с тобой я чувствую себя принцем из одной из своих сказок. Мы всегда счастливы, когда вместе, не правда ли, Гетти?

— Очень счастливы! — Слова были произнесены так тихо, что их можно было принять за дуновение ветерка.

Ханс Кристиан посмотрел на нее с высоты своего роста. Он часто видел Гетти, но никогда по-настоящему не всматривался в нее. Она казалась такой маленькой и дорогой сегодня, ее голова едва ли доходила до кармана на его пиджаке.

— Гетти, скажи мне, ты по-настоящему счастлива, живя здесь вместе с отцом и братьями?

— Я вполне довольна, — ответила она, но ее щеки покрыл легкий румянец.

Ханс Кристиан был в замешательстве.

— А разве это не одно и то же?

— Нет, счастье — это категория полная и законченная. А быть довольной означает быть удовлетворенной тем, что у тебя есть, потому что то, что ты хочешь, тебе недостижимо.

И она отошла в сторону, чтобы скрыть красноту своих щек.

— Гетти, дорогая, чего ты не можешь достигнуть? Скажи мне. Если это в моих силах, то я достану это для тебя.

Но, должно быть, она не слышала его слов. Она открыла окно навстречу вечерним сумеркам, и ее голос зазвучал радостно, когда она позвала его.

— Смотри, вот и мой голубь прилетел за своим ужином! Он похож на маленький корабль с парусами, натянутыми по ветру!

Ханс подыграл ее настроению и, обращаясь к голубю, произнес:

— Как у вас дела, герр? Как поживает твое семейство?

Гетти рассмеялась:

— Его жена такое маленькое простенькое создание. Ты бы только видел ее. Но он ее очень сильно любит.

— Что ты знаешь о любви, Гетти? — спросил он, наполовину продолжая играть, прислонившись к окну рядом с ней.

Генриетта посмотрела на него прямым взглядом.

— Возможно, больше, чем ты.

— Тогда что такое любовь?

Она крошила хлеб на подоконник слегка подрагивавшими пальцами, но Ханс не заметил этого, потому что голос звучал по-прежнему спокойно, когда девушка продолжила:

— Это самое всеобъемлющее и в то же время самое личное чувство на свете. Это голос чайника, поющего на огне, это теплота, которая согревает тебя в холод, это свет, который приходит к тебе через тьму.

— Пение, теплота, свет. Это все, Гетти?

— Нет. Это мужество, и постоянство, и терпение, так как любовь никогда не устает от ожидания. Даже если так должно случиться, что ты никогда не придешь, она все равно будет ждать.

Ханс Кристиан с любопытством смотрел на Гетти. Он понимал, что сейчас перед ним стоит женщина, в которой есть что-то, о чем он раньше и не догадывался.

— Откуда ты так много знаешь?

— Я всегда это знала.

— Я не понимаю, — Ханс Кристиан не мог найти слов. — Я чувствую, что должен понять, и все равно не могу.

Гетти покачала головой и улыбнулась:

— Конечно же ты не понимаешь. Мой голубь единственный, кто знает это, но он никогда не скажет. Ешь свои крошки, герр голубь! И не гордись так! Крошки тоже неплохо, когда больше ничего нет!

Она высыпала остатки и вернулась к камину.

— Пожалуйста, Ханс Кристиан, закрой окно. Как глупо было с нашей стороны так долго держать его открытым. Комната просто заледенела!

Гетти начала подкладывать поленья в камин, и Ханс стал помогать ей. Он чувствовал, что должен был что-то сказать ей, но не мог ничего придумать. Его мысли были заняты своим предстоящим визитом, поэтому, когда Гетти предложила ему остаться на ужин, он отказался. Он уже твердо решил, что этим вечером, независимо от того, будут ли там посторонние или нет, он поговорит с Иенни.

Даже не вспомнив, наступило ли время ужина или нет, он отправился домой, привел себя в порядок и поспешил в гостиницу к Иенни.

Когда я задумчиво стоял и смотрел сквозь облака, мне показалось, что луна улыбнулась мне; улыбнулась лишь на мгновение, а затем она вновь спряталась. И все же это было приветствие, дружеское приветствие луны.

«То, что видела луна»

Комнаты Иенни Линд были заполнены смеющимися, веселыми поклонниками. Они заняли диван и все стулья. Много молодых мужчин толпились у стен и на середине комнаты. Как только появился Андерсен, они сразу же обступили знаменитость. Но на этот раз поэт совсем не был польщен всеобщим вниманием. В то время как он отвечал на их приветствия и похвалы, его мысли витали абсолютно в другом месте. Через полчаса мучений Иенни пришла к нему на помощь. Вместе с ним она подошла к двери, и они вышли в холл. Там тоже было полно праздношатающихся людей, но по крайней мере здесь можно было поговорить тихим голосом, не боясь быть услышанными.