М. Томара - Бабек

И если в первые годы своего царствования Мамун не мог выступить с достаточными силами против Бабека, вследствие борьбы с конкурентами на престол халифов, то и позднее, когда власть его упрочилась, его внимание отвлекалось от далекого и малодоходного Азербайджана, почти не прекращавшимися в его царствование восстаниями, возникавшими то в Египте — одной из самых доходных провинций халифата, — то в Аравии, где находились священные города ислама.

Итак, обстоятельства благоприятствовали Бабеку. Занятый междоусобной войной, халиф не мог в первые годы царствования отвлечь свои силы для усмирения мятежа, и восстание разрасталось без помех.

Бабеку прежде всего необходимо было разделаться с арабами, жившими в городах Азербайджана и стоявшими гарнизонами в крепостях, разбросанных по области. Завладев Азербайджаном, он должен был устремиться на завоевание западной части области Джебаль, где его ждали, как освободителя, местные крестьяне и где хуремиты составляли значительную часть населения. Захват этой части Джебаля имел для Бабека громадное значение: в его руки попадали проходы, дающие доступ в Иран с запада; благодаря этому затруднялось вступление войск халифа в мятежные области, прерывалось кроме того сообщение Багдада с богатым Хорасаном. В северо-западной части Джебаля и западной Азербайджана жили курды-кочевники. За исключением главарей, шейхов, они были бедны, как все кочевники Передней Азии; небольшие стада их часто погибали от эпидемий. Арабы неуклонно взимали установленный законом налог со скота, и вечно голодные курды были чрезвычайно склонны добывать свое пропитание набегами на богатые города соседней провинции Джезиры — Мосул и другие. Бабек надеялся их поднять и отвлечь внимание халифа от далекого Азербайджана, раз опасность будет грозить из Джезиры — провинции, непосредственно прилегающей с севера к самому Саваду.

Не меньше надежд мог он питать и по отношению к горцам Табаристана и Дейлема, которых с таким трудом покорили халифы. Горы давали жителям этих провинций лишь самое скудное пропитание, здесь было сильно распространено хуремитское течение, и из горцев, привычных к суровой жизни, выходили прекрасные воины.

В союзе с ними Бабек мог рассчитывать на победу над арабами Казвина и Рея, на захват непрочно занятых путей в Хорасан, проходивших у самого подножья Табаристанских гор. Хорасан, где еще жива была память об Абу Муслиме и Моканне, несомненно присоединился бы к восстанию, и тогда об'единенными силами почти всего Ирана можно было бы двинуться на сердце халифата — Багдад.

На ближайший период, период борьбы за Азербайджан и западный Джебаль, не было основания опасаться серьезного сопротивления: арабы были разбросаны и немногочисленны; крупных феодалов не было, кроме властителя Караджа и Борджа — Абу Долафа с его арабскими колонистами. Часть дехканов, потерявшая свои владения, едва ли стала бы сопротивляться, скорее сама пошла бы под знамена Бабека.

Кроме всего этого был серьезный расчет на отвлечение сил халифата со стороны Византии. С самого момента завоевания арабами Сирии война ислама против Византийской империи почти не прекращалась; перерывы имели место лишь во время внутренних смут и мятежей, вспыхивавших то в том, то в другом государстве. При Аббасидах эти войны, правда, потеряли свою напряженность и перешли в пограничные схватки и периодические набеги то арабов, то византийцев. От Средиземного моря до гор Армении протянулась линия с одной стороны арабских, с другой — византийских укреплений, где были поселены колонисты, обязанные охранять границы, за что им были предоставлены земли. Император Константин V Копроним воспользовался междоусобной войной в халифате, кончившейся свержением Оммайядов, и продвинул границу империи далеко на юг; но когда Аббасиды упрочились на престоле, им удалось вернуть потерянные города, благодаря смутам в Византии, возникшим в связи с борьбой Константина против монахов и икон.

После этого военные действия ограничивались летними набегами со стороны того или другого государства. Иногда походы были удачны для арабов, проникших в 798 году даже до Эфеса, иногда успех был на стороне Византии. Наступающей стороной чаще всего были арабы.

Но как раз в год воцарения Мамуна престол Византии захватил один из лучших римских полководцев, Лев V Армянин, и можно было ожидать энергичных действий со стороны Византии против халифов.

Надежды на византийцев, по крайней мере в первые годы деятельности Бабека, не оправдались. Льву V пришлось выдержать осаду Константинополя со стороны болгар, а после заключения с ними мира вся его энергия была направлена на восстановление разрушенных болгарами городов и на борьбу с монахами. После же его свержения, при императоре Михаиле II Косноязычном, все силы империи были отвлечены борьбой с мятежом Фомы, который поднял почти всю Малую Азию; мятеж был исключительно опасный и являлся не только очередным выступлением военачальника во главе своего войска в надежде захватить престол; в этом восстании, как говорят источники, «рабы поднялись на своих господ», византийское крестьянство против помещиков.

Сам халиф Мамун в первое десятилетие своего царствования в угоду буржуазии Савада не предпринимал походов против Византии, и это дало ей широкие возможности развивать торговлю с Западом, однако восстание Фомы он тайно поддерживал, вступив с ним в соглашение и обязавшись помочь ему, за что должен был получить некоторые пограничные территории Византии. Крушение восстания в 823 году и гибель Фомы не дали Мамуну времени активно вмешаться в борьбу.

В течение двадцати лет Бабек шел от успеха к успеху. Он поднял восстание по всему Азербайджану; арабы были везде вырезаны, крепости взяты штурмом и затем сравнены с землей. Дехканы перешли на сторону Бабека. Лишь город Марага, вторая столица Азербайджана, где было много арабов и куда укрылись все мусульмане округа, отказался подчиниться ему и сумел отбить все атаки хуремитов. Он так и продержался до падения Бабека. Бабек, закрепив за собой Азербайджан, двинулся дальше к столице западного Джебаля, поднимая везде сельское население против угнетателей, и в 829 году завладел столицей Джебаля — Гамаданом, прервав сообщение Савада с восточным Ираном. Так торговый путь между Багдадом и богатыми областями Хорасана был перерезан.

Восстание Бабека шло победоносно: армии халифа не могли с ним справиться, но крестьянство соседних провинций Ирана, даже хуремитских Дейлема и Табаристана, оставалось спокойным, не присоединялось к движению азербайджанцев, не оказывало им поддержки. Причины этого спокойствия крестьянства, соседнего с Азербайджаном, были те же, что и в многочисленных крестьянских восстаниях в средневековой Европе. Про эти причины Энгельс сказал: «Как ни тяжел был гнет, под которым приходилось стонать крестьянам, толкнуть их на восстание было все-таки очень трудно. Их раздробленность чрезвычайно затрудняла возможность общего соглашения. Долгая привычка к подчинению, переходившая от поколения к поколению; отвычка во многих местностях от употребления оружия; то усиливающаяся, то ослабевающая, в зависимости от личности господина, жестокость эксплоатации, — все это содействовало тому, чтобы крестьяне оставались спокойными. Поэтому в средние века мы встречаемся с большим количеством местных восстаний крестьян, но, — по крайней мере, в Германии, — мы до крестьянской войны не находим ни одного общенационального крестьянского восстания» [4] К. Маркс и Ф. Энгельс . Соч., т. VIII, стр. 126, Ф. Энгельс . «Крестьянская война в Германии». .