Сергей Луганский - На глубоких виражах

- Привет ему. И поздравьте, товарищ капитан.

- Будет сделано,

Утром, в день рождения командира полка, мы с ним остались одни, Федор Телегин выглядел вялым, озабоченным. Я поинтересовался, не случилось ли что.

- Да ничего вроде особенного. Сон мне плохой приснился. И не выходит из головы.

- Бро-ось. Выдумал тоже! Ты что, суеверный, что ли?

- Да просто...

- Забудь! Смотри - я перед полетом бреюсь? Бреюсь! На "тринадцатом" летал? И ничего. Не верю я в приметы.

- Да я и сам... Но вот смутно на душе как-то.

Я внимательно посмотрел в хмурое лицо товарища.

- А может, тебе просто отдохнуть надо? Ведь измотались. Давай-ка отдохни сегодня. День вроде будет спокойный, мы тут сами...

И я уговорил Телегина поехать в деревню, помыться, выспаться и не думать о полковых делах.

Он уехал.

Жизнь на аэродроме шла своим чередом, Летчики получали задания, улетали, возвращались и докладывали о сделанном.

Неожиданно позвонил командир дивизии генерал Баранчук. Он спрашивал Телегина. Я кое-как объяснил его отсутствие и выразил живейшую готовность заменить его.

- Нет-нет, - ответил генерал. - Сейчас я к вам выезжаю.

Не придется Федору отдохнуть, - подумал я.

Генерал разыскал Телегина в деревне и сам привез его на аэродром. Оказалось, что корпус "петляковых" под командованием самого Полбина идет на бомбежку, и нам нужно не только прикрывать их, но и постараться заранее блокировать вражеские аэродромы. Генерал Баранчук знал о дне рождения Телегина, но задание было чересчур ответственное, по пустякам он, конечно, не стал бы его тревожить.

Понимал это и сам Телегин.

День выдался серенький, облачный - самый неприятный для летчиков. Видимость была никудышная.

Федор распорядился: лететь сегодня "старикам".

Мы поднялись и тут же затерялись в облаках. Шли рассредоточенно, полагаясь в критический момент только на собственны" силы и опыт,

Ближе к цели облачность стала редеть. Временами мы отчетливо видели друг друга. Вскоре в наушниках раздался твердый голос Телегина. Он заметил вражеские самолеты. Навстречу нам шли "фокке-вульф-190".

Пользуясь облачностью, мы рассыпались и решили вести бой каждый в одиночку, без ведомых.

Первым завязал бой Телегин. Он отбил от стаи "фоккеров" одну машину и погнался за ней. Вражеский летчик пытался ускользнуть в облака, но Телегин прицепился к нему намертво. Через минуту из облака вывалился настоящий факел: "фоккер" грохнулся на землю.

Мне не видно было, что произошло дальше, но горящую машину командира полка я узнал сразу. Телегина подбили, и его самолет обреченно летел к земле. Видимо, в облаках он не заметил подкравшегося врага и получил неожиданную очередь...

Излишне говорить, что испытывали летчики нашего полка, да и других соединений, близко знавшие Федора Телегина. А нас с Федором связывала фронтовая дружба, крепче которой, как это знают только однополчане, нет ничего на свете. Я не раз потом вспоминал сон, о котором рассказывал мне Федор утром в день своего рождения и гибели. Что это было - простое совпадение или предчувствие? Не знаю. Много пришлось повидать на фронте, во многое поверить и во многом разувериться...

На следующий день меня вызвал на военный совет командир корпуса генерал Рязанов и приказал принять полк. Я попробовал было сослаться на молодость и неопытность, но... в армии, а тем более на фронте, в боевой обстановке, спорить не принято.

Итак, на плечи мои легли обязанности командира полка. Помимо хлопот, связанных со сложным хозяйством, каким является авиационный полк, я должен был неизменно принимать участие в боевых вылетах. Теперь за мной следили десятки глаз, ибо нигде, как в авиации, не ценится так доблесть командира полка. Как старший товарищ, он обязан быть смелее, искуснее, неутомимее других. В этом отношении он постоянный образец для подчиненных, особенно для молодых летчиков.

Из первых дней моего пребывания на этом посту мне вспоминается один довольно интересный случай.

Вместе с молодым пилотом Виктором Усовым вылетели мы на разведку, Со своим ведомым я заранее договорился, что он будет меня прикрывать, а я наблюдать за местностью и заносить все замеченное на карту.

Слетали мы с пользой. Я засек множество танков, механизированных частей и других войск. Все это немцы сосредоточивали для контрудара.

Стремясь поскорее доставить ценные сведения, мы скоро легли на обратный курс. На бреющем полете миновали линию фронта, вот-вот должен был показаться наш аэродром.

Как потом выяснилось, два немецких истребителя давно уже следили за нами. Не решаясь напасть в открытую, они тоже перешли на бреющий полет и незаметно крались позади, выбирая удобный момент. Такой момент наступил, когда мы стали заходить на посадку: я впереди, Виктор за мной.

Хорошо помню: земля все ближе, прямо перед глазами посадочный знак "Т" - и вдруг панический голос в наушниках:

- Товарищ командир, "мессеры"!

Это с земли заметили вражеских охотников. Все дальнейшее заняло какие-то секунды. Виктор Усов, облетая меня, бросается на врага и сбивает ведомого, но сам попадает под огонь ведущего. Горит "мессершмитт", горит и самолет Усова. Виктор, впрочем, успел выброситься на парашюте и удачно приземлился на своем аэродроме.

- В воздухе остались двое - я и немец. Положение у меня критическое, Я шел на посадку и уже выпустил шасси.

Как стервятник, бросился на мой самолет "мессершмитт". От верной смерти меня спас только счастливый случай. Дело в том, что при выпуске шасси самолет сильно "проседает" в воздухе. Вот это проседание и спасло меня. Я слышал, как над моей головой прошла длинная очередь. Вовремя, очень вовремя просел мой самолет!

Мимо меня промелькнул силуэт "мессершмитта".

Немец разворачивался для новой атаки. На фюзеляже вражеской машины я разглядел кокетливый пиковый туз. А, старый знакомый. Видимо, решил мстить за своих.

Получив возможность осмотреться, я убрал шасси и приготовился к отражению атаки. Немец уже зашел ко мне в хвост.

Кому из летчиков не знакомо то непередаваемо сложное чувство, когда видишь у себя на хвосте врага, врага опытного, хитрого и беспощадного, врага, который знает твое беспомощное положение и уж постарается не выпустить тебя из когтей!.. Ко всему нужно учесть, что бой происходил на глазах всего аэродрома - летчиков, техников, бойцов охраны, официанток. "Командир полка дерется!.." А у меня нарядная, вся в звездах и с дарственной надписью алма-атинцев машина. Как тут можно было осрамиться?

А "пиковый туз, как ни крути, на хвосте!..

Пулеметной очередью немец разбил мне фонарь, приборную доску, попал в пистолет и парашют. Сам я остался цел, только сильно обожгло ногу.

Итак, вторая атака немца тоже закончилась неудачей. Я уцелел. Теперь нужно было самому переходить в наступление.