Михаил Ребров - Космические катастрофы. Странички из секретного досье

В корабль садились в приподнятом настроение. Шаталов шутил: "Снова тринадцатое число, снова понедельник и снова в 13 часов, правда, с минутами, поэтому, Леша, настраивайся на то, что сегодня мы не полетим, стартовать будем завтра". Бортинженер не был расположен шутить: "С тобой только свяжись, на тебя все несчастья липнут".

Пролезая в спускаемый аппарат, Владимир тщательно проверил состояние крышки переходного люка и начал завинчивать штурвальное колесо. Оно легко поддалось, потом пошло с некоторым сопротивлением. Шаталов поднажал и, вероятно, перестарался: одна из спиц не выдержала усилия и треснула в месте сварки. Однако крышка закрылась и, замки сработали. Инструкция в таких случаях предписывает доложить ведущему специалисту по кораблю.

Первые «переходящие»… Женя Хрунов и Леша Елисеев.

Шаталов озадачился: "Вот неудача, подумал и тут же сознание обожгла другая мысль: — Сейчас начнутся проверки, а до старта не так уж много времени. Если все это затянется, пуск перенесут. А там — кто знает!"

— Леша, — обратился к Елисееву, — с люком не все нормально.

— Что? — не понял тот.

— С люком, говорю, неприятность. Спицу сломал. Надо докладывать.

— Погоди, как это сломал?

— Поднажал сильнее и… И сломал. — Завтра полетим. Бортинженер сник, но быстро оценил ситуацию:

— Замок сработал, значит все в порядке. Не будем торопиться с докладом, — успокоил себя и товарища.

Однако Шаталов решил иначе: молчать нельзя. Дежурный оператор воспринял сообщение с борта настороженно: "Ждите! Сейчас к вам поднимутся".

Инженеры-стартовики не заставили долго ждать. "Лететь можно, — сказали после осмотра. — Ничего страшного".

— Леша, — в голосе Шаталова звучала хитринка, — успокойся, полетим сегодня: тринадцатого в тринадцать.

Наиболее сложным этапом была стыковка "Союза-7" и "Союза-8". Корабли сближались на затененной части Земли. Световые маяки позволяли контролировать сближение и ориентацию кораблей. Но сам процесс шел со сбоями, бесконечные переговоры с Землей, советы и рекомендации утомляли, после каждой неудачной попытки следовала новая, но желаемого результата достичь не удавалось.

Липкий пот выступал под нательным бельем Шаталова. Корабль не слушался. Ни так, ни сяк. В наушниках голос оператора смолк, только, казалось, сквозь легкий шумовой фон было слышно тяжелое дыхание того, кто находился на связи. Ни часы, ни минуты — секунды текут, даже доли секунд, а сердце командира отстукивает гулко, будто вот оно бьется прямо под мягкой тканью куртки. "Или мы что-то не так делаем, или техника мудрит", — пульсировала тревожная мысль.

— Отставить дальнейшие попытки, — скомандовала Земля. И только тогда двое в корабле почувствовали усталость. А еще то, что этот изнурительный труд и эта внутренняя мучительная борьба с непослушной техникой становятся постоянной необходимостью.

— Не получилось, — вздохнул Шаталов, задержал в легких воздух и на выдохе повторил: — Не получилось!..

Не простым был разбор того полета. Мнения членов Госкомиссии резко разошлись, оценки тоже. Но уже тогда было известно, что в начале следующего года на орбите появится орбитальная станция "Салют" и на ней должен работать экипаж. А работа эта может начаться только после стыковки станции с транспортным кораблем — иначе космонавтов на орбиту не доставишь. Эту миссию должен был выполнить "Союз-10".

И снова встал вопрос об экипаже: "новичков" или "старичков"? Пересилило мнение генерала Каманина: первым кандидатом назвали Шаталова, вторым в экипаж был включен Алексей Елисеев, третьим — Николай Рукавишников.

19 апреля 1970 года Байконур проводил в полет "Салют", 23 апреля готовился старт "Союза-10". Трое сидели в корабле, четко выполняя все то, что положено сделать в ходе проверки бортовых систем. По громкой связи шли обычные переговоры и велся отсчет времени, предупреждая космонавтов и стартовую команду о часовой готовности… Получасовой… пятнадцатиминутной… В корабле уже приготовились услышать команду "Ключ — на старт!", но вместо нее оператор тем же размеренным тембром предупредил:

— "Амуры", потуже затяните ремни, приготовьтесь к эвакуации… Старт откладывается на сутки!

Алексей Елисеев, обычно сдержанный и спокойный, с досадой хлопнул по бортжурналу: "Началось!"

Шаталов, уже привыкший к такому повороту событий, поспешил подбодрить товарищей.

— Не вешать носа, ребята! Все будет в порядке. Завтра обязательно полетим.

— Вечно с тобой происходят неприятности, — ответил Алексей. — Все люди как люди, улетают с первого раза, а у тебя то одно, то другое…

Они выбрались на площадку ферм обслуживания, обхватывающих ракету. Новичок Коля Рукавишников не проронил ни слова, будто все так и должно быть.

— До завтра, — сказал Шаталов, хлопнув ладонью по металлу обтекателя и, обращаясь к товарищам, добавил: — Будем спускаться вниз.

Лифт быстро вернул их на землю. Владимир отметил, что лучше возвращаться через космос, чем спускаться на лифте. Елисеев и Рукавишников промолчали. А случилось вот что: одна из мачт не отошла от ракеты, хотя команда на отход была выдана. Можно было рискнуть, полагая, что в момент подъема ракеты мачта отошла бы сама. И такие предложения звучали. А если не отойдет, если пропорет обшивку ракеты, если носитель завалится в момент отрыва и взорвется? Опасения пересилили. Рисковать, когда на борту люди, — не лучший способ выполнения космической программы.

На следующий день "Союз-10" стартовал. После коррекций корабль перешел на монтажную орбиту. Когда до "Салюта" оставалось 150 метров, Шаталов отключил автоматику и взялся за ручное управление. Все шло штатно, расстояние с каждой секундой сокращалось. Главное на этом этапе — не дать кораблю "гулять" по тангажу и рысканию. И погасить скорость: ведь сближаются многотонные аппараты, к тому же ощетинившиеся антеннами, приборами, различными устройствами.

— Спокойно, ребята, не торопитесь, до конца зоны есть время, — предупредили из Центра управления.

— Сейчас будет касание, — ответили с орбиты.

И тут же космонавты почувствовали глухой удар и услышали трение металла о металл. Началось легкое покачивание. Оно длилось совсем не долго, и вскоре все успокоилось.

— Кажется пришли! — произнес Шаталов.

Потом они убедились, что сработали замки сцепления, произошло стягивание, а затем и жесткая сцепка "Союза" с "Салютом".

— Будем готовиться к переходу? — запросил "Амур-один". Из ЦУПа ответили неопределенно: "Пока отдыхайте".

— Мы не отдыхать сюда прилетели, — включился Рукавишников.