Дмитрий Медведев - Диана: одинокая принцесса

«Она как раз вернулась из Вашингтона после встречи с Хиллари Клинтон. Мы побеседовали об этом. Потом обсудили встречу Дианы с понтификом. Затем – встречу с королевой-матерью. Всего в нашем разговоре мы упомянули имена шести крупнейших мировых знаменитостей, с которыми принцесса встречалась за последний месяц. В конце беседы у нас зашла речь о возможности учредить ее собственный благотворительный фонд. И здесь она неожиданно сказала: „А как тебе это? Я разговаривала на днях с Колином Пауэллом, и он посоветовал мне не организовывать фонд. Это все так сложно. Скорее всего, я потеряю контроль над его управлением. Кроме того, не стоит забывать и про налоги“. Я был потрясен. Особенно от интонации, с которой она произнесла: „А как тебе это?…“»[12].

Несмотря на все эти громкие имена, активность принцессы на ниве благотворительности была далеко не так спокойна, как может показаться. На ее пути встретилось много препятствий, вызванных как внешними обстоятельствами, так и особенностями характера самой принцессы.

20 октября 1993 года в Кенсингтонский дворец приехал Джон Мейджор. Темой приватной беседы между первым министром королевы и ее невесткой стало определение той роли, которую будет исполнять Диана во время предстоящего официального визита в Брюссель. Как впоследствии рассказывала сама принцесса, она предложила премьеру сделать ее гуманитарным послом Великобритании. Мейджор согласился. Здесь-то и произошло самое интересное. По словам принцессы, «Чарльз пришел в бешенство от подобного предложения. Он обратился в редакцию „Financial Times“ с тем, что это именно он , кто хочет стать послом.

Сам того не желая, Мейджор оказался втянут в неожиданное противостояние между двумя супругами. Ему ничего не оставалось, как посетовать, что „ситуация становится малоприятной“»[13].

Что же произошло на самом деле? Чарльз действительно дал интервью «Financial Times», но в конце ноября – то есть спустя пять недель после разговора своей супруги с премьер-министром. И наконец, самое главное – упоминая о желании стать послом, принц имел в виду совершенно другое. Он лишь хотел посодействовать распространению британского бизнеса на международной арене, нисколько не собираясь вмешиваться в сферу влияния своей супруги. Диана просто неправильно интерпретировала слова своего мужа.

Что это было – самое обычное недопонимание, эмоциональная несдержанность или умышленное искажение фактов? Для ответа на этот вопрос достаточно понять, в какой период времени принцесса выдвинула столь необычное обвинение.

Ноябрь 1993 года оказался очень тяжелым (в психологическом отношении) для Дианы месяцем. Произошел ряд событий, которые просто выбили ее из колеи. В начале месяца одна из ближайших подруг Дианы, жена посла Бразилии в Великобритании Люсия Флеха де Лима, сообщила, что их с мужем переводят в Вашингтон. В этот же день шофер принцессы Саймон Солари заявил, что покидает ее и переходит на работу к принцу Чарльзу. Не успела Диана оправиться от этих потрясений, как буквально на следующий день пришла еще одна новость. Скотленд-Ярд решил перевести ее любимого телохранителя Кена Уорфа на другую работу. {81} 81 Здесь необходимо сделать важное дополнение. Кен Уорф и Саймон Солари покинули Диану по своему собственному желанию. После стольких лет работы они слишком много знали о своем боссе, так что их присутствие стало тяготить принцессу. Диана начала подозревать Кена и Саймона в нелояльности и подвергать остракизму. Отлично зная, к чему обычно приводит прохладное отношение со стороны принцессы, они решили уйти, не дожидаясь окончательного разрыва. В любом случае, Диана была расстроена их увольнением.

Принцесса была в панике – один за другим ее оставляли близкие люди – люди, на которых она всегда могла положиться. Диана чувствовала себя покинутой и затравленной. То есть находилась именно в том состоянии, когда человек способен сделать опрометчивые шаги.

Что в итоге и произошло. И дело здесь не ограничивалось очередным скандалом с Чарльзом. Нет, принцесса совершила еще один поступок, только уже с куда более серьезными последствиями.

В начале декабря 1993 года Диана решила выступить с сенсационным заявлением о полном прекращении своей общественной деятельности. Королева Елизавета и герцог Эдинбургский советовали невестке смягчить тон выступления и не быть столь категоричной. Разве не лучше сказать о постепенном сокращении публичной активности, тем самым оставив себе место для маневра? Аналогичного мнения придерживался и Чарльз. Но принцесса проигнорировала советы Виндзоров.

3 декабря, выступая на благотворительном обеде в отеле «Хилтон» на Парк-Лэйн, она расставила все точки над «i»:

– Я собираюсь сократить свою разросшуюся общественную деятельность. В будущем я постараюсь акцентировать внимание на менее масштабных проектах. В ближайшие месяцы все мои усилия будут направлены на поиск такого пути, который позволит мне совмещать полезную роль в обществе и свободу частного лица. В настоящий момент на первом месте для меня стоят мои дети – Уильям и Гарри, которые заслуживают столько любви, заботы и внимания, сколько я способна им предоставить[14].

Закончив речь, длившуюся меньше пяти минут, Диана села на место, опустила голову, закусила губу и заплакала[15].

Как видите, принцесса немного смягчила свою позицию. И тем не менее сказано было достаточно, чтобы повергнуть достопочтенную публику в состояние, близкое к шоку.

Как же объяснила Диана свое решение оставить публичную жизнь?

Она считала, что своим поведением ей удалось посеять панику в рядах врага:

«Мое решение сильно удивило тех людей, которые причинили мне столько горя. Они этого просто не ожидали. Я свято верю в то, что врагов нужно сбивать с толку. В данном случае моими врагами были сотрудники мужа, которые отлично знали, что я всегда привлекала к себе больше общественного внимания»[16].

Нельзя забывать и о той напряженной эмоциональной атмосфере, в которой Диане пришлось принимать свое неоднозначное решение.

«Психологическое давление, что оказывали на меня, было невыносимым, – признавалась принцесса впоследствии, – я постоянно чувствовала себя усталой и измотанной»[17].

Это же подтверждают и очевидцы.

«Решение принцессы было полностью продиктовано эмоциями, – замечает один из ее сотрудников. – Что и говорить, это было не самое лучшее для Дианы время»[18].

Еще более детальный срез психологического состояния принцессы в тот момент дала дочь одной из ее близких подруг:

«Мне кажется, она всегда находилась под влиянием трех желаний: „Хочу быть принцессой Уэльской“, „Хочу быть супругой принца Чарльза“ и „Хочу, чтобы у меня была нормальная семья“. И что в итоге? – ничего из того, что она хотела, не сбылось. Ей очень сложно было найти место в жизни. Она хотела быть любимой и постоянно искала одобрения своим поступкам. И я думаю, ее никогда не покидало ощущение, что она отвергнута. Ее оставили – сначала мать, потом отец и, наконец, муж»[19].