Дмитрий Олейников - Бенкендорф

С похожими предложениями обращались к властям В. А. Жуковский в 1832 году и П. А. Вяземский в 1833-м313.

Вовсе не редкостью были случаи, в которых имя Бенкендорфа и название его ведомства использовались для придания энергии благим литературным начинаниям. Наиболее известный пример — «раскручивание» одного из знаменитых русских журналов, «Отечественных записок» А. А. Краевского, «единственного демократического журнала первой половины 1840-х годов»314. Среди компаньонов, внёсших деньги на выпуск журнала, были экспедитор Третьего отделения Б. А. Врасский и В. А. Владиславлев, адъютант начальника штаба корпуса жандармов JI. В. Дубельта, а одновременно удачливый издатель и заурядный прозаик. Они стали посредниками в отношениях редакции «Отечественных записок» с ведомством Бенкендорфа, помогали распространению журнала, способствовали назначению Краевского его редактором315. Когда известный либеральный литератор И. И. Панаев удивлялся тому, что жандармское начальство, «в противоречие своим принципам, возбуждало… интерес к литературе в русской публике», он имел в виду историю с «Утренней зарёй», одним из лучших литературных альманахов той эпохи, выходившим в 1839–1843 годах. Его издатель использовал для активизации неторопливых сочинителей имя самого А. X. Бенкендорфа. Однажды зимним днём потенциальные авторы альманаха, известные литераторы, получили одинаковые письма:

«Милостивый государь (имярек)!

Издатель альманаха „Утренняя заря“ В. А. Владиславлев, которого издание, ежегодно улучшаясь, приобрело общее расположение отечественной публики и выгодные отзывы иностранных журналов как по литературному достоинству, так и по изяществу гравюр и по типографской роскоши, возобновляет альманах свой на будущий 1840-й год, в роскошном виде, в пользу С.-Петербургской детской больницы.

По званию председателя означенной больницы, принимая с признательностью столь благотворительное приношение г. Владиславлева и желая с своей стороны по возможности содействовать его предприятию, я приемлю честь покорнейше просить ваше сиятельство, не угодно ли будет вам, милостивый государь, удостоить участием вашим издание его на будущий 1840-й год, присовокупляя притом, что всякое приношение ваше в сей альманах принято будет мною с искреннею благодарностию.

С совершенным уважением и преданностию имею честь быть вашего сиятельства покорнейший слуга граф Бенкендорф»316.

Можно поражаться ловкости Владиславлева, но нельзя не отметить участия Бенкендорфа в организации замечательного авторского коллектива альманаха, признанного, например, В. Г. Белинским «превосходным изданием, не имеющим себе соперников». Даже если вся роль шефа жандармов заключалась лишь в одобрении проекта и проставлении подписи на письмах, вряд ли он делал это против своей воли. Символ либеральной оппозиции П. А. Вяземский, а также Е. А. Боратынский, Денис Давыдов, В. Ф. Одоевский, В. И. Даль, В. В. Кольцов, Е. И. Ростопчина, В. А. Соллогуб — все участвовали в «Утренней заре», прекрасно зная, через какое ведомство она выпускается и распространяется. Во времена Бенкендорфа такая ситуация «никого не смущала и казалась всем очень обыкновенною и понятною»317. Не зазорным для литератора считалось и служить у Бенкендорфа. Помимо упомянутых Врасского и Владиславлева, в Третьем отделении трудились издатель альманаха «Альбом северных муз» А. А. Ивановский, поэт Н. А. Кашинцев, переводчик Е. И. Ольденкоп, поэт В. А. Вердеревский, писатель П. П. Каменский. Последнего даже считали одно время «наследником Бестужева-Марлинского в русской литературе», и место его службы этому не мешало318. Всё это было возможно потому, что Третье отделение являлось для литераторов не пугалом, а привычным механизмом государственной машины, который сам по себе не несёт ни добра, ни зла.

Назначая Бенкендорфа главой высшей секретной полиции, Николай I «благоволил присоединить» к этой должности и звание командующего своей Главной квартирой1. Такое назначение прочно привязывало Бенкендорфа к императору на всё время его поездок. Ведь Главная императорская квартира — это царский двор в миниатюре, по определению самого Бенкендорфа — «кочевая столица».

«К обязанностям командующего Императорской главной квартирой относятся, — разъясняет всезнающий словарь Брокгауза и Ефрона, — заведование всеми лицами, принадлежащими к составу квартиры; все распоряжения по высочайшим путешествиям, по размещению главной квартиры и её продовольствию; заведование караулами во время высочайших путешествий; объявление во время путешествий государя императора высочайших повелений…»

Стоит ещё раз отметить высокую степень доверия Николая к Бенкендорфу, ведь одной из особенностей новой должности генерал-адъютанта была значительная финансовая самостоятельность: «…Суммы, предоставленные в распоряжение командующего Императорской главной квартирой …не подлежат иной ревизии, кроме удостоверения командующего Императорской главной квартирой в правильности всех статей приходов и расходов». Под начало Александра Христофоровича поступили Военно-походная канцелярия, адъютанты, лейб-медики и личная охрана царя.

Первоначально личную охрану (собственный Его Императорского Величества конвой) составляли Черноморская казачья сотня и лейб-гвардии Казачий полк, хорошо знакомый Бенкендорфу по войнам с Наполеоном. С 1829 года к ним присоединилось уникальное воинское формирование: многонациональный лейб-гвардии Кавказский горский полуэскадрон. В его состав входили знатные кабардинцы, чеченцы, кумыки, ногайцы, «представители народов джамбулуковского, едисанского, караногайского, туркменского и саблинского». Младшими офицерами были назначены кабардинский князь и ногайский мурза; командиром стал представитель адыгейской знати Султан Хан-Гирей — воспитанник Ермолова, выпускник кадетского корпуса, участник войн с Персией и Турцией2.

О причинах создания этого необычного подразделения Бенкендорф писал в письмах командиру Отдельного Кавказского корпуса генералу барону Розену: «Раздражительный горский народ, враждующий с русскими, не может познать истинной причины беспрерывной вражды и удостовериться в желании российского государя императора не уничтожать свободу горцев, а напротив того — даровать благоденствие, каким пользуются и другие его подданные. Чтобы внушить предварительно хотя бы некоторым из горцев эти благородные виды, должно стараться приготовить их в положение, в котором спокойствие души даёт возможность человеку выслушать и вникнуть в то, что ему объясняют. На этом основании сформирован был л. гв. Кавказский горский полуэскадрон и, чтобы более доказать горцам желание государя императора прекратить вражду, назначен в собственный Его Величества конвой… Местному начальству предоставить выбор фамилий, наиболее имеющих влияние на туземцев, и только тех, которых для благосостояния края необходимо ближе познакомить с видами нашего правительства»3.