Юрий Алексеев (2) - Евгений Чудаков

А потом Евгений Алексеевич попросил свозить его „в Германию“. Мы сели на ЗИС и поехали к границе, которую всего несколько недель назад перешли наши войска. Там стоял деревянный кол с прикрученным к нему проволокой фанерным листом. На листе было размашисто, от души написано красной краской: „Вот она, Германия!“ Проехали мы километров двадцать и вернулись. Весь этот отрезок пути Евгений Алексеевич молчал, был задумчив и, как мне показалось, печален».

В результате работ лаборатории автополки 3-го Белорусского фронта получили рекомендации по составлению графиков движения и, казалось бы, незначительным переделкам машин, которые позволили увеличить грузоподъемность на 50 процентов, а расход горючего снизить на 15 процентов.

В 1944 году Евгений Алексеевич Чудаков «за многолетние выдающиеся работы в области науки и техники», как было сказано в Указе Президиума Верховного Совета СССР, был удостоен Государственной премии СССР.

Этот год был полон предвестий победы. Ни у кого уже не было сомнения, что гитлеровская армия будет разгромлена. В столице множились приметы мирной жизни. Вовсю работали учебные заведения — надо было думать о послевоенном времени, готовить новых специалистов. Осенью 1944 года у Саши Чудакова сбылась мечта, которую он лелеял почти пять лет — он стал студентом физико-математического факультета Московского университета. Почти все вступительные экзамены он сдал на «отлично», хотя четыре года работал и учебников в руки давно не брал.

Летом того же года Чудаковым удалось несколько раз выбраться на дачу. С радостью узнали они, что у сторожей поселка по-прежнему живет их собака Найка, кавказская овчарка довольно грозного вида. Когда уезжали из Москвы, Евгений Алексеевич поручил собаку сторожам. Найка радостно встретила старых хозяев, да не одна, а с месячным щенком по кличке Ашот.

Однажды, уже осенью, на дачу к Чудакову приехал его старый друг и сотрудник по Институту машиноведения Михаил Михайлович Хрущев, по-домашнему Мих. — Мих. Войдя в калитку, он застал странную картину. На дорожке, ведущей к дому, стоял щенок и радостно повизгивал. Перед ним на четвереньках — академик Чудаков. Делая страшное лицо, он… лаял. Оказалось — учил лаять Ашота.

— Ну, — сказал Мих. — Мих., — раз такие занятия теперь у академиков, значит, скоро войне конец.

Еще гремели сражения на фронтах Великой Отечественной, а на заводах, фабриках, в кабинетах и лабораториях ученых, в конструкторских бюро люди уже работали для мира. После 1943 года не только у нас в стране, но и за ее рубежами уже мало кто сомневался в скорой победе над агрессором. Но мирное время, как ни желанно оно было, осложнялось новыми проблемами.

Газета «Правда» 12 июля 1944 года писала: «Технический прогресс, надо это признать, не нашел еще достаточно полного воплощения в нашем автомобилестроении. Разработка новых типов машин и внедрение их в производство должны протекать в несравненно более короткие сроки». Чудаков в статье, опубликованной чуть позже журналом «Автомобиль», признавал: «Мы слишком мало уделяем внимания созданию новых, более совершенных типов автомобилей, слишком медленно внедряем новые модели в производство».

В неудачах автомобильной промышленности Евгений Алексеевич винил и себя. Еще в 1932 году он писал в «Правде» о необходимости расширения типажа отечественных автомобилей, о том, что нужно создавать самосвалы и вездеходы, большегрузные автомобили и малолитражки, что качество этих машин должно быть выше, чем у иностранных по соображениям рентабельности народного хозяйства. И хотя к середине сороковых годов в автомобильной промышленности и науке работали тысячи квалифицированных специалистов, получивших отличное образование в советских вузах и имеющих значительный опыт практической деятельности, Евгений Алексеевич, как и двадцать пять лет назад, чувствовал себя в ответе за все, что происходит с советским автомобилем. Ведь автомобилиста, равного ему по широте кругозора, по масштабу и глубине мышления, наконец, по престижу, в стране не было.

Конечно, отход Чудакова в конце тридцатых годов от задач автомобилестроения к общим машиностроительным проблемам был продиктован государственными интересами. Деятельность его на посту вице-президента Академии наук способствовала лучшей организации научной работы в сфере всех технических наук, в масштабе многих отраслей народного хозяйства.

В это время наша автомобильная промышленность испытывала немалые трудности. Производство автомобилей в стране снизилось с почти 200 тысяч штук в 1937 году до 145 тысяч в 1940-м, причем выпуск легковых машин уменьшился более чем в 3 раза. Многие опытные конструкции оказывались неудачными, а другие, удачные, так и не доходили до серийного производства. Все это Чудаков тяжело переживал.

Потому и ухватился он при первой же возможности за совершенствование автотранспорта. С энтузиазмом молодого инженера принялся за создание автомобильной лаборатории Академии наук в разгар войны с дальним прицелом на мирные дела. Надеялся, что такая лаборатория станет всесоюзным координационным центром автомобильной науки. И в конце войны лед тронулся.

На Горьковском автомобильном заводе в 1943 году было освоено производство полноприводных вездеходов ГАЗ-67, подготовлен проект комфортабельной легковой «Победы». Начато было строительство нескольких новых автозаводов, один из которых — УралЗИС в Миассе — к 1944 году уже выпустил тысячи грузовых автомашин. А на московском ЗИСе были начаты работы по созданию качественно новых грузовиков ЗИС-150 и ЗИС-151. 20 сентября 1944 года был утвержден разработанный автозаводцами проект легковой автомашины высшего класса ЗИС-110. К 7 ноября 1944 года — годовщине своего двадцатилетия — советская автомобильная промышленность подошла с большими надеждами на будущее.

В это время в журнале «Автомобиль» появилась большая статья Чудакова «Перспективный типаж автомобилей для производства в СССР». «За годы Великой Отечественной войны, — говорилось в статье, — автомобиль во многих случаях оказывал решающее влияние на исход крупнейших сражений. В знаменитой Сталинградской битве целые войсковые соединения были в кратчайший срок подвезены на автомобилях к месту боя. При широких наступательных операциях Красной Армии от Волги до Днепра и далее на запад огромная доля всех перевозок выпала на автомобильный транспорт. Доставка продовольствия и боеприпасов в Ленинград через замерзшее Ладожское озеро — одна из крупнейших заслуг автотранспорта в Отечественной войне… В настоящее время мы располагаем недостаточным числом типов автомобилей, и не всегда они вполне соответствуют тем эксплуатационным условиям, в которых им приходится работать».