Федор Елисеев - Казаки на Кавказском фронте 1914–1917

— Кавалерия — вперед!.. Кавалерия — вперед!..

Это был тот животрепещущий признак конца боя, когда пехота сбивала противника, противник снимался со своих позиций и уходил. И пехота, не могущая его догнать, со щемящей и победной радостью звала для этого свою союзницу — конницу.

— Полк, сад-дись!.. Первый дивизион, в ат-таку!.. — произвольно, вне всякого рассуждения и не получая ни от кого распоряжения, громко, зычно выкрикнул полковник Мигузов.

Впереди нас была единственная тропа «в один конь». Ни вправо, ни влево от нее нельзя было скакать.

— Первый взвод, вперед, широким наметом!.. — немедленно же выкрикнул своим густым голосом маленький ростом, тщедушный командир 1-й сотни подъесаул Алферов, казак станицы Урупской.

— Первый взвод, за мной… — как всегда скромно, словно стесняясь, произнес своим казакам хорунжий Коля Леурда и с места, широким наметом пустил вперед своего мощного тугоуздого коня…

Казаки 1-го взвода последовали за своим офицером тем же аллюром. За 1-м взводом выскочил и Алферов с остальными взводами. За 1-й сотней стала выбрасываться 2-я сотня есаула Пучкова.

130 казаков 1-й сотни скакали молча куда-то вниз, «в один конь», и впереди всех, без головных дозоров скакал хорунжий Леурда, храбрый офицер, мой друг, всегда искавший смерти в боях… Он ее и нашел, но позже и при других обстоятельствах…

За ним, не отставая ни на шаг, скакал его конный вестовой Желтухин, казак станицы Ильинской, на очень прытком сером коне в яблоках.

Полковник Мигузов всегда во время боя держал возле себя подъесаула Маневского как советника. В данный момент впереди 3-й сотни Маневского верхом шел молодой прапорщик Бабаев, ускоренного — 1915 года — курса артиллерийского училища. Умный и воспитанный офицер, он не блистал в конном строю. Мигузов, бросив взгляд на его слегка согнутую фигуру, выкрикнул мне:

— Станьте во главе 3-й сотни!

Мы проскакиваем цепи нашей пехоты, которая продолжает быстро идти вперед, и солдаты радостно кричат нам:

— Скорее, скорее, казаки!

Настоящее воинское братство познается только в бою.

Голова 1-й сотни, следуя по тропе, повернула чуть налево, обогнула отрог кряжа и скрылась от нас. И когда и 3-я сотня обогнула этот отрог, навстречу нам густой толпой скорым шагом повалила плененная турецкая пехота.

— Пленных не рубить!.. Не рубить!.. Не имеете права!.. — вдруг слышу я выкрики турецкого офицера по-русски, одетого в светлое пальто, быстро идущего в толпе пленных левее нас, скачущих им навстречу.

1-я сотня остановилась. 2-я и 3-я по инерции проскочили к голове первой сотни и также остановились. Здесь — новые толпы пленных турок, их офицеры и два крупных мула, на которых находились 2 горных орудия на вьюках.

Оказалось, турки, увидев несущихся казаков, быстро оставили свои позиции, бросились вниз к дороге, но тут им перерезал путь взвод хорунжего Леурды. И как всегда бывает в конных атаках на пехоту — когда первые ряды конницы доходят «до удара в шашки», — пехота сдается.

Так было и здесь. Сгоряча один турок хватил штыком коня Желтухина в правую лопатку. Молодецкий казак немедленно же нанес ему удар шашкой по голове, но клинок соскользнул и «отвалил» турку только щеку.

Это и была единственная потеря у турок и у нас.

Захвачено около 1000 человек пехоты и 2 горных орудия. Немедленно же прискакал полковник Мигузов с остальными тремя сотнями, взял общее командование и поздравил подъесаула Алферова с непререкаемым получением ордена Св. Георгия.

И были представлены: Алферов — к ордену Св. Георгия 4-й степени, а Леурда — к Георгиевскому оружию.

Строго говоря, надо было этих офицеров представить наоборот, так как фактически хорунжий Леурда захватил пушки, как и первый оказался под турецкими пулями. Но Георгиевская дума Кавказской армии решила иначе: она отказала в награждении статутными орденами обоих офицеров по мотивам — «орудия были на вьюках»…

Позже, когда наш полк принял полковник Мистулов, он, выслушав доклад, возмутился и возобновил представление. Алферов месяцев через десять был награжден орденом Св. Георгия 4-й степени, хорунжему же Леурде — отказано в Георгиевском оружии, и он получил за эту атаку орден Св. Станислава с мечами 2-й степени.

Остальных офицеров даже не представляли к наградам, считая это делом обыкновенным.

В этом сказалась всегдашняя казачья скромность, и в особенности скромность нашего полка.

Конный вестовой хорунжего Леурды, казак Желтухин, вне очереди награжден Георгиевским крестом 4-й степени.

Турецкий офицер, кричавший по-русски «Пленных не рубить!», оказался русским осетином и кадетом Владикавказского корпуса. Из чувства шовинизма он бежал в Турцию, там окончил военное училище и стал турецким офицером.

Переночевав в каком-то ближайшем селе, наш полк двинулся дальше — вперед по течению реки Тузла-чай и вошел в широкую долину между двух хребтов. В авангарде шли 1-я и 4-я сотни под командой есаула Калугина. Авангард наш шел в двух верстах впереди полка. Турок мы ждали спереди и справа, то есть с севера. И вдруг по авангарду был открыт огонь с юго-запада, с вершины.

Первые два разрыва ударили по хвосту колонны, которая шагом двигалась по три. Сотни сразу же бросились вперед широким наметом к последнему отрогу гор, что впереди них, может быть, в версте. Полк немедленно остановился, и офицеры с тревогой навели свои бинокли. Четыре турецких орудия открыли беглый огонь по нашему авангарду, но казаки так бешено скакали вперед за своими офицерами, что турецкие разрывы оставались позади колонны, построившейся повзводно. Хвост колонны, последний взвод, как нам казалось, напирал на предпоследний, и две сотни казаков в 250 коней неслись вперед сплошным строевым массивом, как на ученье.

Нам, за две версты расстояния, не было видно, что побудило авангард так бешено броситься именно вперед под орудийным шрапнельным огнем турок во фланг. Вдруг видим — с перевала, с севера, со стороны Мемахатуна, бежит турецкая пехота, пересекает седловину и торопится к хребтику того отрога горы, последнего отрога, к которому скакали наши сотни.

«Пропали сотни…» — пронеслась мысль. Если турецкая пехота раньше казаков займет хребтик, она будет расстреливать наших сверху, как куропаток. А их артиллерия возьмет казаков с противоположной стороны, с тыла. И что тогда будет с коноводами — представить трудно…

Сотни, подскакав к подножию хребта, мигом спешились, и казаки — не уставными цепями, а уже по личной инициативе, как настырные муравьи, всяк сам по себе — быстро карабкались по крутому юго-восточному склону к его вершине. Турки бежали к той же вершине, но с другой стороны. Мы все в свои бинокли с замиранием сердца смотрели и гадали: кто первый займет хребтик?.. Неужели турки?!