Владимир Дайнес - Жуков

Об антисталинской кампании, в которой Жуков сыграл одну из ведущих ролей, Георгий Константинович в «Воспоминаниях и размышлениях» высказывался сдержанно: «Конечно, ошибки у Сталина, безусловно, были, но их причины нельзя рассматривать изолированно от объективных исторических процессов и явлений».

Но в то время все же не в своей среде находился Георгий Константинович. Представил на утверждение Никите Сергеевичу проект доклада на Пленуме ЦК КПСС с осуждением культа личности Сталина, просил Хрущева «просмотреть и дать свои замечания».

Были или нет у Жукова помощники по текстам, но в каждой строке просматривается конъюнктурный характер исторических оценок. Опустим неизбежные в подобных «документах» идейно-политические обоснования взглядов. По существу высказывалось следующее:

«С первых минут возникновения войны в Верховном руководстве страной в лице Сталина проявилась полная растерянность в управлении обороной страны, использовав которую, противник прочно захватил инициативу в свои руки и диктовал свою волю на всех стратегических направлениях».

Жуков подверг критике утверждения о том, что Сталин, разгадав планы немецкого командования, решил активной обороной измотать и обескровить врага, выиграть время для сосредоточения резервов, а затем, перейдя в контрнаступление, нанести сокрушительный удар и разгромить противника. В действительности такого решения не было, а «теория активной обороны» понадобилась для скрытия истинных причин наших неудач в начальном периоде войны (как же воспринимать тогда стратегию Жукова — «истощать, а затем бить», высказанную им не без гордости в письме к Жданову в ноябре 41-го года?).

Отсутствие полноценного Верховного командования явилось главной причиной неудач и поражений в войне. «Был Сталин, без которого, по существовавшим тогда порядкам, никто не мог принять самостоятельного решения, и надо сказать правдиво, — в начале войны Сталин очень плохо разбирался в оперативно-тактических вопросах. Ставка Верховного Главнокомандования была создана с опозданием и не была подготовлена к тому, чтобы практически взять в свои руки и осуществить квалифицированное управление Вооруженными Силами. Генеральный штаб, Наркомат обороны с самого начала были дезорганизованы Сталиным и лишены его доверия…»

Справедливо, конечно, Жуков уделил большое внимание судьбе бывших военнопленных, возвратившихся на родину из фашистского плена. Он отмечал, что советские воины, попавшие в плен, как правило, сохраняли верность своей родине, вели себя мужественно, стойко переносили лишения плена, издевательства гитлеровцев, нередко проявляли подлинный героизм. Многие советские военнослужащие с риском для жизни бежали из гитлеровских лагерей и продолжали сражаться с врагом в его тылу, в партизанских отрядах или пробивались через линию фронта к своим войскам. «Однако как во время войны, так и в послевоенный период в отношении бывших военнопленных были допущены грубейшие извращения советской законности, противоречащие ленинским принципам и самой природе советского строя. Эти извращения шли по линии создания по отношению к ним обстановки недоверия и подозрительности, а также ни на чем не основанных обвинений в тяжких преступлениях и массового применения репрессий.

При решении вопроса о судьбе бывших военнопленных не принимались во внимание ни обстоятельства пленения и поведение в тылу, ни факт бегства из плена, участие в партизанской борьбе и другое. Наши офицеры, попавшие в плен ранеными, мужественно державшиеся в плену, огульно лишались офицерского звания и без суда посылались в штрафные батальоны наравне с лицами, совершившими преступления.

Некоторые советские и партийные органы до сих пор продолжают проявлять неправильное отношение к бывшим военнопленным, ничем себя не запятнавшим, относятся к ним с недоверием, устанавливают незаконные ограничения в отношении продвижения по службе, использования на ответственной работе, избрания депутатами в Советы депутатов трудящихся, поступления в высшие учебные заведения и другие, ущемляя их права и достоинство советских граждан.

Наиболее грубые извращения нарушения законных прав военнопленных были связаны с необоснованным привлечением их к уголовной ответственности. Значительное количество военнопленных, возвратившихся на Родину, было подвергнуто различным наказаниям, начиная со ссылки на спецпоселение и кончая высшей мерой наказания».

Маршал бронетанковых войск О.А.Лосик в этой связи отмечал: «В должности министра обороны Жуков совершил еще один крупный политический и, справедливо будет сказать, нравственный поступок. Речь идет о возвращении честного имени миллионам советских людей, прошедших через Дантов ад плена. Жукову, как и всякому, кто участвовал в войне, особенно в первый ее период, было хорошо известно, что подавляющее большинство из почти 5 миллионов солдат и офицеров оказались в плену совсем не из-за трусости или предательства, а стали жертвами бездарного командования, неразберихи, царившей порой на фронте, отсутствия оружия и боеприпасов либо по другим, независящим от них причинам.

Маршал Жуков одним из первых в нашей стране поднял вопрос о коренном изменении отношения к бывшим военнопленным. Он неоднократно обращался в высшие партийные и государственные органы с настойчивыми предложениями об устранении грубых нарушений законности к лицам, оказавшимся в плену, выступал против огульного обвинения их в измене Родине и неоправданных репрессий к ним, требовал снять с бывших военнопленных моральный гнет недоверия, реабилитировать незаконно осужденных, ликвидировать ограничения в гражданских правах бывших военнопленных. Его настойчивость дала свои плоды: в 1957 году был подписан указ Президиума Верховного Совета, устранявший многие незаслуженные ограничения для бывших военнопленных. Неожиданная отставка помешала маршалу довести до конца эту работу, а бывшие военнопленные были восстановлены во всех правах лишь в 90-х годах». [506] Цит. по: Кавалеры ордена Жукова о великом полководце. М., 1998. С. 25–26.

Все это верно, если забыть о том, что подпись Жукова стояла под приказом Ставки В ГК от 16 августа 1941 года № 270 «О случаях трусости и сдаче в плен и мерах по пресечению таких действий». Именно этот приказ предопределил отношение к военнопленным и в годы войны, и после ее окончания.

Уместен штрих к портрету Жукова посла США в России Ч.Болена, присутствовавшего на последней встрече Георгия Константиновича с Эйзенхауэром в июле 1955 года на советско-американских переговорах в Женеве: «Советы захватили с собой старого солдата Жукова, очевидно, в качестве дружеского жеста по отношению к Эйзенхауэру. Жуков был большевик, неуклонно следующий партийной линии, но в первую очередь он был русским патриотом. Он верил в независимость армии, и одной из причин его конечного падения стала попытка упразднить систему политических комиссаров. Свойственная ему чистота помыслов резко контрастировала с неискренностью других большевистских вождей. Он проявлял толерантность и даже уважение по отношению к Соединенным Штатам, и я не сомневался, что его привязанность к генералу Эйзенхауэру искренняя, а не вызванная преходящими обстоятельствами».