Владимир Дайнес - Жуков

На этом совещании Жуков еще раз проявил свой характер. В ответ на вопрос Сталина, что еще можно сделать для улучшения ведения боевых действий, он предложил освободить незаконно арестованных генералов и офицеров. Реакция Берии, Ворошилова и Кагановича — „разве у нас есть незаконно арестованные?“ — не удивляет. Но совершенно неожиданно Жукова поддержал Тимошенко, заявивший, что эти командиры ни в каких заговорах не участвовали, являются честными патриотами, преданно любящими свою Родину, и могут принести большую пользу нашей армии.

Сталин обещал подумать.

Когда Жуков вернулся в Генеральный штаб, дежурный офицер связи доложил, что ему звонит командующий Юго-Западным фронтом. Сквозь шум помех он услышал голос Кирпоноса, который доложил о своем решении резервными стрелковыми корпусами перейти к обороне на рубеже Луцк, Кременец, Гологуры. Механизированным корпусам отдано распоряжение прекратить контрудары, выйти из боя и отойти за этот рубеж.

Целесообразность нанесения контрудара по флангам наступавшей танковой группы генерала Клейста для Жукова была совершенно очевидна. Группировка немцев прикрывалась не везде, а ее войска были разбросаны по дорогам. Наши же механизированные корпуса занимали выгодное положение на флангах и в тылу вражеских дивизий. Наносить контрудар следовало со всей решительностью, не проявляя колебаний, не выводя сражавшиеся дивизии из боя в момент, когда у них обозначился успех. Развивая его, механизированные корпуса вынудили бы противника временно перейти к обороне. А это в конечном счете дало бы возможность фронту перегруппировать силы, подтянуть новые соединения из тыла и занять выгодные оборонительные рубежи. Командование Юго-Западного фронта, по мнению Жукова, явно поторопилось переходить к обороне, поэтому он в жесткой форме потребовал от Кирпоноса с утра 27 июня перейти в наступление и разгромить противника, прорвавшегося к Луцку и Дубно.

Жуков отлично понимал замысел штаба Юго-Западного фронта: приостановить ответные действия, чтобы собрать все силы в ударный кулак, но считал, что пассивная оборона приведет к плачевным результатам. Одно не давало покоя в докладе Кирпоноса: информация о больших потерях в танках. И это — при отличном командовании, хорошей технической оснащенности механизированных частей и надлежащей выучке личного состава. Что же тогда делается на других фронтах?

Сведения, поступающие с других фронтов, к утру 27 июня сложились в картину, на которой положение Юго-Западно-го фронта выглядело совершенно по-иному. Жуков понял ошибочность своего решения о продолжении контрударов в этом направлении. Обсудив еще раз ситуацию с Ватутиным и Василевским, начальник Генштаба приказал подготовить директиву об отводе войск Юго-Западного фронта на рубеж укрепрайонов старой государственной границы.

Было приказано собрать данные о потерях на фронтах.

Трагедию первых неудачных дней войны Георгий Константинович переживал тяжело и болезненно. По три-четыре раза в день он приходил на узел связи для переговоров с командующими фронтами и армиями, начальниками штабов, пытаясь понять: где войска? где противник? что предпринимается? каковы результаты?

Вывод пришел быстро: помимо прочих заблуждений, сделали ошибку, определяя направление главного удара противника. Как оказалось, он был нацелен на Москву. Это во многом объясняет, почему за считаные дни практически полностью рассыпался Западный фронт, войска которого уже 28 июня оставили Минск.

Теперь этот фронт требовалось воссоздать практически заново.

27 июня Ставка отдала директиву командующему группой армий резерва Главного командования маршалу Буденному срочно занять и оборонять рубеж по рекам Западная Двина и Днепр, от Краслава до Лоева, и не допустить прорыва немцев на Москву. Штаб группы переводился из Брянска в Смоленск. В районы Смоленска и Витебска с Украины перебрасывалась 16-я, а через несколько дней — и 19-я армия. На московском направлении создавалась глубоко эшелонированная оборона.

Несмотря на то, что контрудары советских войск не достигали целей, Ставка Главного командования по-прежнему требовала от них ведения активных наступательных действий.

Не получилось. Противник двигался на восток.

29 июня в Кремле Сталин с членами Политбюро нагрянул в Наркомат обороны, чтобы подробнее разобраться с обстановкой в Белоруссии. В наркомате их встретили Тимошенко, Жуков и Ватутин. Короткий доклад: связь с войсками Западного фронта потеряна, меры по ее восстановлению приняты, но на это потребуется много времени. Через некоторое время Сталин взорвался и обрушился на Жукова: раз нет связи, штаб бессилен руководить.

Жуков, оскорбленный грубым окриком, выбежал в другую комнату. За ним пошел Молотов. Все были в удрученном состоянии. Через несколько минут Жуков, внешне спокойный, вернулся. Договорились (по предложению Сталина), что на связь с Западным фронтом пойдет Кулик.

Решение Ставки Главного командования о переходе к стратегической обороне явилось первым шагом на пути из плена беспочвенных иллюзий. Но провал военно-стратегических идей Сталина оказался слишком глубоким — огромные жертвы и катастрофические неудачи начального периода войны требовали объяснений. 30 июня Сталин позвонил Жукову и приказал вызвать в Москву командующего Западным фронтом генерала армии Павлова.

Когда на следующий день Жуков увидел Павлова, то едва узнал его — так изменился Дмитрий Григорьевич за несколько дней войны. В тот же день Павлов был отстранен от командования фронтом и вскоре предан суду военного трибунала. Вместе с ним за „преступную деятельность“ осудили начальника штаба генерала В.Е.Климовских, начальника связи генерала А.Т.Григорьева, начальника артиллерии генерала Н.А.Клича, командующего 4-й армией генерал-майора А.А.Коробкова и других генералов Западного фронта. Все они были расстреляны. Много лет спустя после тщательного и всестороннего расследования, проведенного работниками Генерального штаба, все „виновники“ белорусской трагедии были реабилитированы „за отсутствием состава преступления“.

И над другими честными и способными командирами нависла угроза необоснованных наказаний. Как только командующий Северо-Западным фронтом генерал Ф.И.Кузнецов отдал войскам приказ отойти с рубежа реки Западная Двина и занять Островский, Псковский и Себежский укрепленные районы, Сталин немедленно снял его с должности. А новому командующему фронтом генералу П. П. Собенникову приказал восстановить прежнее положение на рубеже реки Западная Двина. Войска, получив новый приказ, оказались не в состоянии ни наступать, ни обороняться. Почувствовав неразбериху, немецкие войска нанесли удар в стык 8-й и 27-й армий и прорвали фронт.