Джордж Стил - Плавание «Сидрэгона»

Мы обошли «Уиски» со всех сторон, разворачивая «Сидрэгон» то в одном, то в другом направлении по командам находившегося в шлюпке Стронга, который с видом большого специалиста старался выбрать наилучшее, по его мнению, место, чтобы запечатлеть на пленке и наш корабль и необычный айсберг. Чтобы удовлетворить нашего фотографа, мне пришлось два раза подходить к айсбергу ближе, чем я считал вполне безопасным. На обратном пути к шлюпке я попытался пройти пятнадцатиузловым ходом настолько близко к айсбергу, насколько считал это безопасным для корабля, чтобы посмотреть, как на «Уиски» подействует бурун от «Сидрэгона». Оказалось, что никак не действует.

Строптивый Брюер теперь выпрашивал у меня разрешение сделать уникальный снимок «Сидрэгона» в момент, «когда он ныряет, чтобы пройти под айсбергом». Брюер просил оставить его вместе с подводной фотокамерой на мостике в тот момент, когда «Сидрэгон» будет погружаться. Считая такую операцию не совсем безопасной, я долго не соглашался, но красноречие Брюера скоро взяло верх, и я уступил.

Надев свой черный резиновый костюм, ласты, защитные очки и дыхательный аппарат, Брюер уселся со своей камерой на мостике. Я развернул корабль носом к айсбергу и дал команду приготовить корабль к погружению. Все спустились вниз. Рубочный люк задраили. Брюер остался на мостике.

Прозвучал ревун, возвестивший по всем отсекам команду «По местам стоять к погружению». Через открытые клапаны вентиляции из главных балластных цистерн с шипением начал выходить вытесняемый водой воздух. Объектив подводной телевизионной камеры был направлен в сторону носа и на айсберг, чтобы запечатлеть на пленке это памятное погружение. Получив небольшой дифферент на нос, «Сидрэгон» начал погружаться. От носа к мостику по палубе покатились волны холодной синей воды. Брюер торопливо включил свою кинокамеру, чтобы заснять этот волнующий момент. Вода поднималась до тех пор, пока не дошла до настила на мостике и не перекатилась через крышку рубочного люка. К этому моменту уже возымел свое действие сжатый воздух, которым начали продувать балластные цистерны. Погружение прекратилось, и «Сидрэгон» неохотно начал снова всплывать на поверхность.

Поднявшись на мостик, я застал Брюера в очень бодром расположении духа.

— Я лишь чуть-чуть намочил ноги, сэр, — воскликнул он, — и надеюсь, что заснял очень интересную пленку.

Обменявшись с ним парой шуток, я поторопил его вниз. Пора было погружаться по-настоящему, ведь впереди у нас еще много работы под водой.

Погода настолько благоприятствовала нам, что не было никакого смысла преодолевать еще несколько миль, чтобы осматривать из надводного положения другие айсберги, а потом возвращаться к первым для подводного погружения. Дул легкий зюйд-остовый бриз; температура воздуха была около 5 градусов по Цельсию. Мы сэкономим время, если сейчас же полностью закончим обследование уже знакомых нам айсбергов «Эксрей», «Йэнки» и «Уиски».

Мы погрузились, но проходить под явно неустойчивым «Уиски» не рискнули. Мы замерили его осадку с безопасного расстояния при помощи эхоайсбергомера; она составила семьдесят два метра. Под «Эксреем» мы прошли несколько раз. Это был докообразный айсберг, с отлогими склонами, с высотой надводной части семнадцать метров, а подводной — пятьдесят два метра. Его нижняя сторона создавала впечатление двух спаявшихся айсбергов. «Йэнки» оказался столовым айсбергом с крупными склонами. Высота его надводной части — тридцать пять метров, а подводной — около девяноста метров. Длина его была удивительно большая — двести сорок шесть метров.

Через несколько часов мы снова всплыли на поверхность, чтобы выбрать новый айсберг для обследования. Вооружившись биноклями, Уитмен и я осмотрели десяток ближайших к нам айсбергов. День уже близился к концу, и, хотя я все еще чувствовал себя довольно бодро, пора было бы и отдохнуть. Я прикинул, что мы сможем обследовать еще пару айсбергов, прежде чем штурманская группа свалится с ног от усталости. Я решил все же не терять времени и воспользоваться благоприятными возможностями.

Мы остановили свой выбор на кафедральном с крутыми склонами и на столовом айсбергах и обследовали их в том же, уже привычном для нас порядке. Высота кафедрального айсберга была семьдесят шесть метров, его подводная часть сидела довольно глубоко, хотя и не так глубоко, как обследованный нами десятый по счету айсберг; длина его также не превышала двухсот восьмидесяти метров. Подводная часть второго, столового айсберга была кубической формы и опускалась на глубину шестьдесят метров, при высоте надводной части двадцать два метра.

Было уже около трех часов ночи, и все мы невероятно устали. Я дал себе слово больше не заниматься никакими айсбергами и продвигаться к проливу Ланкастер. Мне нужно было бодрствовать еще целый час, чтобы погрузиться и вывести лодку из района скопления айсбергов.

Однако во время завтрака на следующий день наш гидролокатор обнаружил еще один айсберг, и я не мог не всплыть, чтобы осмотреть его. Это был докообразный айсберг высотой около сорока метров. Когда мы обходили его вокруг для фотографирования, внезапно послышался громовой раскат и с крутых склонов айсберга в море покатились огромные осколки льда. Внешние очертания айсберга изменились на наших глазах. Трудно было поверить показаниям приборов, но мы обнаружили, что высота надводной части айсберга увеличилась на девятнадцать метров. За три минуты и пятьдесят секунд айсберг медленно повернулся и, раскачиваясь, занял новое положение равновесия.

Поскольку от айсберга не отделялось никаких значительных частей, мы предположили, что причиной только что происшедшего изменения его положения явилось медленное подтаивание его надводной и подводной частей. Даже легкое волнение на море могло повернуть айсберг в любое положение, как оно поворачивает плавающий шар. По сравнению с обвалом и изменениями, которые мы наблюдали на «Уиски», изменения на этом айсберге были более мощными. О проходе под таким неустойчивым айсбергом, конечно, нечего было и думать; эхоайсбергомер показал, что осадка его была огромной. Мы продолжили свой путь в пролив Барроу.

Значительная часть дня ушла у меня на написание доклада о проделанной работе. Чтобы описать все, что мы сделали за последние три дня, потребовалось несколько часов времени. Пока я писал, ко мне в каюту забрался Брюер со своей кинокамерой. Поистине от него трудно было где-нибудь скрыться. Он хотел запечатлеть на пленку буквально все события. Я восхищался его энергией и настойчивостью. Если все его съемки будут удачными, то подводные лодки, которые прибудут сюда после нас, будут знать, что и как им делать.