Александр Рыбасов - И.А. Гончаров

Летом 1891 года, незадолго до смерти, Гончаров продиктовал своей воспитаннице Е. К. Трейгульт очерки «Уха», «Май месяц в Петербурге» и «Превратность судьбы». Таким образом, если в сороковых-шестидесятых годах Гончаров выступал в печати как романист, а в семидесятых годах как автор литературно-критических статей, то в восьмидесятых годах он много и не без успеха работал над целым рядом художественных очерков, то есть над одним из тонких и трудных жанров искусства.

В минуту откровенности Гончаров как-то сказал одному из своих близких друзей: «Иногда мне бывает жаль, что во мне много погибает идей, образов, чувств…» Как истинный художник, он до конца дней своих ощущал в себе творческие силы.

Не переставая интересоваться русской жизнью и русской литературой, Гончаров и в восьмидесятых годах вел обширную и интересную переписку с родными, друзьями, знакомыми, писателями, деятелями искусства, издателями и т. д. (письма к А. Н. Островскому, А. Н. Плещееву, Л. А. Полонскому, В. В. Стасову, А. Г. Рубинштейну, Л. Н. Толстому, А. Н, Майкову, А. А. Фету и многим другим).

Некоторые из циклов писем, как, например, П. А. Валуеву и К. К. Романову (К. Р.) представляют собой совершенные образцы критических работ в эпистолярной форме. Все это вместе взятое — и романы, и очерки, и литературно-критические статьи, и письма — составляет большое литературное наследие Гончарова, которое не утеряло своего интереса и значения и для нашей современности.

По свидетельству экономки Гончарова А. И. Трейгульт, незадолго до смерти он, видимо следуя принципам, высказанным в очерке «Нарушение воли», сжег, с его точки зрения, несущественное и ненужное для потомства — много писем, заметок, черновиков, отрывков и рукописей.

Приходится, конечно, сожалеть, что эта часть литературного наследия романиста, многие материалы его творческой «лаборатории» навсегда утеряны для нас.

Наступил 1891 год. Гончарову шел восьмидесятый год. «Мы навестили И. А. Гончарова на его даче в Петергофе в последний раз — 25 августа, и нашли его здоровье в таком удовлетворительном положении, в каком давно уже не случалось нам его видеть, — писал в своем некрологе о Гончарове Стасюлевич. — О значительном восстановлении его сил за лето можно было судить уже потому, что он не только рассказал нам о том, сколько он «наработал» летом, но даже мог взять на себя труд прочесть один из трех очерков, продиктованных им в течение летних месяцев» [226] М. Стасюлевич, И. А. Гончаров. Некролог. «Вестник Европы», 1891, 10, стр. 880. .

Но уже через два дня после этого посещения друзьями, 27 августа, Гончаров сильно заболел. Острая болезнь, однако, скоро прошла — и вместе с тем унесла с собой безвозвратно его последние силы. 6 сентября 1891 года больного писателя перевезли с дачи на его городскую квартиру, где медицинская помощь могла быть более доступной. В ночь на 15 сентября Иван Александрович Гончаров тихо угас, не перенеся воспаления легких. Панихида состоялась 16 сентября на квартире Гончарова и собрала массу лиц, пожелавших отдать должное памяти писателя. В числе присутствовавших были все видные представители литературы. В течение четырех дней до похорон публика большими толпами собиралась на Моховой, где жил Гончаров. Похороны состоялись 19 сентября.

Гроб с телом покойного вынесли из квартиры его ближайшие друзья, знакомые, представители учащейся молодежи и поставили на траурную колесницу. Среди возложенных венков был венок «от командира и офицеров фрегата «Паллада» и «от студентов Московского университета». Толпа народа стояла на улице.

Перед смертью Гончаров просил друзей, чтобы его похоронили в Александро-Невской лавре, где-нибудь на возвышенности, у обрыва…

Когда он умер, М. М. Стасюлевич и А. Ф. Кони выполнили последнее желание писателя.

«На новом кладбище Александро-Невской лавры течет река, один из берегов которой круто подымается вверх. Когда почил Иван Александрович Гончаров, когда с ним произошла всем нам неизбежная обыкновенная история, его друзья выбрали место на краю этого крутого берега, и там покоится теперь автор Обломова… на краю обрыва» [227] А. Ф. Кони, На жизненном пути, т. II, стр. 405. .

И память о великом художнике вечна в сердцах живых…

«Какие цели у художника? Творчество — вот его жизнь», — говорит герой гончаровского романа. Но это была заветная мысль самого Гончарова. Творчеству, писательскому труду он стремился подчинить всю свою жизнь и видел в этом свой общественный и патриотический долг. Но зачем творить и как творить? Гончаров превосходно отвечал на этот основной вопрос искусства: «Истинный художник, — говорил он, — всегда служит целям жизни, пишет для народа». И, как истинный художник, он стремился донести до народа правду жизни, свои сокровенные чувства и думы.

Ему решительно было чуждо безыдейное искусство, творчество «без идеала». В его художественных убеждениях слышится непреклонная вера в общественную, воспитательную силу и значение искусства, литературы. Литература, по его мнению, есть «выражение духа целой страны, народа», она, «как воздух, должна питать все общество» — быть его насущной пищей. Истинный расцвет искусства, по мысли Гончарова, произойдет тогда, когда «вздохнет свободно народ и общество».

Гончаров всем сердцем любил свою родину, Россию, и желал блага народу. О Гончарове можно сказать, что и свое писательское перо он отдал делу борьбы за раскрепощение народа.

Как великий русский писатель-реалист, Гончаров поднялся в своем творчестве до страстного обличения крепостничества, обломовщины. У автора «Обломова» Добролюбов находил «и силу таланта, и воззрения самые широкие и гуманные». Гончаров многим дорог и близок нам, нашей современности. В его произведениях звучит горячий призыв к труду, творчеству, миру между народами. Творчество Гончарова учит также и пониманию подлинной художественной красоты — этого могучего средства воспитания людей в гуманном духе. Это одна из сокровищниц великого русского языка. «Источник языка, — указывал М. И. Калинин, — это Пушкин, Гоголь, Гончаров и другие наши классики».

Для понимания писателя такого склада, каким был Гончаров, ценны следующие строки Горького: «В России, — писал он в статье «Разрушение личности», — каждый писатель был воистину и резко индивидуален, но всех объединяло одно упорное стремление — понять, почувствовать, догадаться о будущем страны, о судьбе ее народа, об ее роли на земле. Как человек, как личность, писатель русский доселе стоял освещенный ярким светом беззаветной и страстной любви к великому делу жизни, литературе…»

Огромный самобытный талант Гончарова вырастал из органической связи со стихией национальной жизни — чаяниями, культурой, бытом, языком и природой родной страны. Все образы и картины своих произведений Гончаров черпал из русской жизни и был во всем глубоко русским писателем. Талант его развивался под живым воздействием передовых стремлений русского общества.